Для него как бы отверзся океан жизни, он увидел весь мир. Как он мог сопоставлять ту жизнь, которая для него открылась, с той жизнью, которая была до этого? В этом океане новых впечатлений все долдно было утонуть, поглотиться этим. Но он твердо держится за ниточку того, что с ним произошло. Ведь он мог сказать, что исцелился потому, что омылся в воде источника. Ведь Господь залепил ему чем-то глаза, он почувствовал, что у него глаза залеплены. Почему слюной?
Очевидно, нужна была какая-то жидкость, но ее не было и Он смешал персть, прах земной, со слюной и залепил ему глаза. И
вместо того чтобы прозреть, он сначала почувствовал еще большую тяжесть на том месте, где должны быть глаза. Он пошел к источнику, умылся, и именно от воды слетело у него брение, которым были залеплены глаза, и открылись глаза. И он ничуть не сбился, не принял это за вещество исцеляющее, а сказал совершенно четко и ясно: "Человек, называемый Иисус, сделал брение, помазал глаза мои и сказал мне: пойди на купальню
Силоам и умойся. Я пошел, умылся и прозрел" (9:11). Эту цепочку он хранит, не теряет ее и все рассказывает как есть, не перескакивая и не говоря ничего лишнего.
"Повели сего бывшего слепца к фарисеям. А была суббота, когда Иисус сделал брение и отверз ему очи. Спросили его также и фарисеи, как он прозрел. Он сказал им: брение положил Он на мои глаза, и я умылся, и вижу. Тогда некоторые из фарисеев говорили: не от Бога Этот человек, потому что не хранит субботы. Другие говорили: как может человек грешный творить такие чудеса. И была между ними распря" (9:13-16).
Этот человек, для которого отверзся мир, был для них всего лишь поводом к распре: хранит Он субботу или нет?
Грешный Он Человек или нет? Для него открылась иная реальность, а для них это повод к пустому словопрению.
Наконец они прервали свою распрю. Они уже не знали, о чем говорить, о чем спорить, не знали, что возразить этому человеку. А говорить им что-то надо, потому что воля злая должна реализовываться. И тогда они опять к нему обратились:
"Ты что скажешь о Нем, потому что Он отверз тебе очи?". То есть мы не знаем уже, что говорить, говори теперь ты. А для чего им нужны слова человека? Только для того, чтобы опять к ним придраться, чтобы получить новый повод для прений.
Но человек этот не стал им ничего говорить, он только сказал: "Это пророк" (9:17). То есть назвал Его тем высшим именем, каким можно назвать наиболее достойного человека. И им нечего на это сказать, они не хотят согласиться, не хотят проверить, и тогда, цепляясь, как утопающий за соломинку, они думают: что делать нам? И тогда они не верят, что он слеп может, он не был слепым? Позовем родителей прозревшего.
"И спросили их: это ли сын ваш, о котором вы говорите, что он родился слепым? как же он теперь видит?" (9:19).
Родители ничего не могут сказать на это, кроме того, чтобы было на самом деле: "Мы знаем, что это сын наш и что он родился слепым, а как теперь видит, не знаем, или кто отверз ему очи, мы не знаем. Сам в совершенных летах; самого спросите; пусть сам о себе скажет" (9:20-21).
Что делать врагам истины? Они зовут его вторично и говорят: "Воздай славу Богу; мы знаем, что Человек Тот грешник" (9:24). Что для него все эти слова - грешник Он или нет, - когда для него весь мир отверзся, отверзлись у него глаза. "Он сказал им в ответ: грешник ли Он, не знаю; одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу" (9:25). Тоже не к чему здесь привязаться, потому что здесь излагаются только факты. И
снова они спросили его, потому что нужно им к словам привязаться, не хотят они видеть факты и их исследовать: "Что сделал Он с тобою? как отверз твои очи?". Чтобы он опять говорил - может, скажет что-то не так.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.