Белорусы, кто они? Русь белая, Русь черная и Литва на старинных картах, страница 17

Подобное проделали и польские власти при уста­новлении своей восточной границы с теми же тен­денциями, но с той разницей, что процесс шел в другом направлении. По мере приближения момента устано­вления границ Лигой Наций «прирост» польского населения на территории Западной Белоруссии, показываемый на ряде их карт, стремительно возрас­тал и в результате к 1921 г. превзошел все разумные пределы. Так, карты 36 и 47, составленные польски­ми авторами, характеризующие количество (плот­ность) польского населения на северо-западной тер­ритории этнической Белоруссии, разительно отли­чаются между собой, хотя их разделяет период всего в пять лет (на второй карте плотность значительно преувеличена). Трудно себе представить, чтобы за столь короткий интервал времени могли произойти такие изменения. Это возможно только путем мас­сового переселения поляков в районы Северо-Запад­ной Белоруссии. Из истории неизвестно, чтобы подобное переселение могло иметь место. Тем более что еще живы поколения того времени, которым неизвестно о подобном переселении поляков. Следует заметить, что и на карте 36, наиболее объективно из известных автору польских карт характеризую­щей расселение поляков, плотность польского насе­ления несколько преувеличена (особенно на Виденщине). Для этого достаточно обратить внимание на данные переписи населения 1897 г. (приложение № 1), на немецкие и австрийские этнографические и лингвистические карты 28, 31, 34, 43, дореволюци­онные русские карты 29, 30, 32, 33, 37. При опреде­лении нации авторы польских карт за основной берут единственный, имеющий второстепенное значение критерий — вероисповедание (католик — значит, по­ляк, православный — белорус). Этот критерий давно используется польскими националистами с целью полонизации белорусского населения. Такой же неправильный подход к определению польской нацио­нальности обнаружен в более раннем издании — в «Этнографическом атласе Западно-Русских губер­ний», составленном Р. Ф. Эркертом и изданном в Петербурге в 1863 г. Так, в легенде карты «Поляки» написано следующее: «В губерниях, где поляки смешаны с русскими, ничто с такою верностию и определенностию не обозначает границ между этими двумя национальностями, как различие их вероисповеданий; таким образом, почти без исклю­чения, все славянское население в означенных выше областях, исповедующее Римско-Католическую веру, должно считаться польским, а все славянское насе­ление, исповедующее Греко-Российскую веру,— русским населением». Под русским населением под­разумеваются белорусы, великорусы и малороссы. В это же время, в 1864 г., в Санкт-Петербурге выходит «Атлас народонаселения Западно-Русского края по исповеданиям», составленный в Министер­стве внутренних дел России на достаточно высоком научном уровне. В атласе приводится статистическая таблица, подготовленная под руководством Д. С. Ба­тюшкова (приложение № 3). В ней конкретно и объ­ективно указывается численность белорусов-католи­ков и численность белорусов-православных. Из ста­тистической таблицы следует, что в Виленском крае большинство населения составляют белорусы, а не поляки, как это показано в атласе Р. Ф. Эркерта. В связи с этим брать в расчет этнографические карты, составленные по принципу атласа Р. Ф. Эркерта, нельзя вследствие ошибочности в выборе признаков национальности (этноса). По-видимому, авторы поль­ских карт, вышедших позже, воспользовались за­блуждением Р. Ф. Эркерта и издали ряд карт, показы­вающих численность польского населения по этому же принципу. Примером этому является карта (Gruenberg Т., 1913). По диалектологической врез­ке, составленной профессором К. Нитшем и объектив­но показывающей границу польскоязычного населе­ния, которая проходит по западной половине Бело-стокского воеводства, видно, по какому признаку выделено польское население территории Белорус­сии на основной карте. Из этой карты со всей оче­видностью следует, что языковой признак в опреде­лении этноса не учитывается вообще применительно к территории Белоруссии. Дозиметрическая карта 47, показывающая преобладание численности поляков почти на всей территории Западной Белоруссии, составлена по данным переписи населения 1921 г. В этой связи важно обратить внимание на необъ­ективную и научно необоснованную методику пере­писи, применявшуюся тогда польскими властями (включая Виленщину), использовавшими в своих целях отсутствие у части населения национального самосознания. Очень точно охарактеризовал эту перепись известный этнограф П. И. Кушнер (Куш-нер П. И., 1951). Он отмечал, что на результатах переписи сказались не только моральное давление польского населения и шовинистическая политика польских властей, но и отсутствие у белорусского населения отчетливого национального самосознания. «Так, в Польше во время переписи 1921 г. та часть крестьянского населения воеводства Всходнего (Вос­точного воеводства), которая была по этническому происхождению белорусами, по религии — католи­ками, на вопрос о национальной принадлежности часто отвечала: «тутейшие» (местные), на вопрос о родном языке — «говорим по-просту». В обрабо­танных сводных данных по гминам и воеводству эти ответы отсутствуют, если переписчик заносил подобный ответ на личную карточку, то в последую­щих стадиях обработки переписи «тутейшие» люди, бывшие католиками по религии, зачислялись в графу «поляки». Далее П. И. Кушнер пишет: «...многие белорусы-крестьяне подразделяли сами себя на людей «с польской верой» и людей «с русской верой». Нацио­нальное самосознание затемнялось и подменялось у них сознанием религиозной общности. А так как в условиях шовинистической национальной политики пилсудчиков белорусская интеллигенция не имела возможности развиваться, ибо белорусский язык был полностью устранен из официальной и обществен­ной жизни, из школы, суда и церкви, то националь­ная идеология тех сотен тысяч белорусских крестьян-католиков, которые заблудились в дебрях таких отвлеченных для них понятий, как «национальная принадлежность» и «государственная принадлеж­ность», не могла быть отчетливой». Не совсем ясен критерий определения границы этноса литовского населения на ряде карт, выпущенных Литовской Республикой начиная с 30-х годов. Можно предполо­жить, что в основу положен этноисторический крите­рий по расселению балтских племен в раннем средне­вековье, так как граница на некоторых картах прове­дена по территории Белоруссии и включает почти весь ее северо-запад. При этом не учитывать новей­шие статистические данные в распределении населе­ния по языку и пренебрегать большими изменениями, вызванными ассимиляцией славян с балтами в тече­ние многих столетий, приведшей к значительному перемещению межи белорусскоязычного населения на северо-запад, с научной точки зрения недопус­тимо. Наблюдается общность в культуре и быте, а также в антропологических признаках между белорусами и литовцами. Антропологический тип литовцев и белорусов (на большей части территории) один и тот же — в основном мезокефалии. Глав­ным и, пожалуй, единственным критерием, позво­ляющим более четко видеть различие между ними, является родной язык сельского населения. Не случайно на зарубежных и дореволюционных рус­ских этнографических картах (28а, 29, 30, 31, 32, 35) граница расселения белорусов практически совпадает с границей белорусского языка на лингвис­тических картах (286, 33, 43). Граница компактного размещения литовского населения показана на карте 48 более или менее достоверно. Несомненно одно: белорусы и литовцы являются генетически близкими, родственными народами. Известный археолог В. В. Седов пишет, что на формирование белорусов оказал воздействие именно балтский субстрат (Седов В. В., 1970). К ним по генетическому типу близка и опре­деленная часть русских (например, в Московской области), в древности кривичское племя, ассимили­ровавшееся с балтским племенем — голядью. Они имеют такой же антропологический тип, как и боль­шая часть белорусов и литовцев.