Общество: устройство и развитие, страница 7

Научное исследование общества должно отвечать всем требованиям, предъявляемым к любому научному исследованию (см. Раздел 5), хотя, конечно, имеет свою специфику, связанную с особенностями предмета, а следовательно, с особенностями используемых методов. Эффективность социально-философской теории напрямую зависит от того, насколько ей удается отобразить действительность, обобщить данные конкретно-социологических исследований. Исключительно большой вклад в развитие конкретно-научного познания общества внесли Конт (автор слова “социология”), Спенсер, Дюркгейм, Вебер.

Социальное познание само является частью общественной жизни. Исследователь, со всеми своими установками, мотивами, интересами не может быть совершенно беспристрастным. Даже если предположить, что он принял твердое решение руководствоваться только объективными данными, только стремлением к истине, само это решение также выражает приверженность определенной системе ценностей, принадлежность к определенной группе людей, эту систему ценностей принимающих. Это, разумеется, не означает, что в социальном познании недостижимо объективное, истинное знание. От эпохи Просвещения и вплоть до наших дней в социологии сохраняется убеждение, что знание истинного положения дел, истинных законов истории, совпадает с интересами всего человечества, поскольку способствует его самосохранению и прогрессу. Тем не менее, практические выводы из любого объективного социального исследования, так или иначе, способствуют укреплению положения одних людей (их интересы совпадают с интересами человечества в целом, хотя это совпадение не всегда очевидно) и ухудшению положения других (их интересы обычно называют “корыстными”, “хищническими”, “сиюминутными” и т.п.). Поэтому наука используется не только в качестве орудия освобождения человека из рабской зависимости от стихийных социальных процессов, но и в качестве инструмента политического и экономического господства. Проявления диалектики социального познания и властвования многообразны.

Во-первых, подобно любому другому социальному институту научное сообщество пронизано отношениями доминирования. На всем лежит печать субординации и бюрократизации. Должности, звания, степени, награды, авторитеты, группировки, неравенство в размерах оплаты труда, отсутствие свободного доступа к информации, цензура... Мощные корпорации конкурируют за ресурсы и сферы влияния, конфликтуют, судятся.

Во-вторых, академические (и образовательные) структуры срастаются с политическими. Подвизаясь в качестве экспертов, депутатов, членов всевозможных комиссий, ученые неизбежно становятся частью государственной машины (как правило, коррумпированной, защищающей интересы не всего общества, а правящего класса). Как показал выдающийся социолог Карл Манхейм, сближение науки с политикой имеет и положительные, и отрицательные последствия. Оно, конечно, облегчает распространение научных идей (пусть даже в пропагандистской манере). Но, осваиваясь с ролью партийных функционеров, интеллектуалы быстро превращаются в догматиков. Манхейм пишет:“...Другая опасность, возникающая из союза науки и политики, заключается в том, что кризисы политического мышления становятся кризисами научной мысли. ... Политическая дискуссия резко отличается по своему характеру от дискуссии научной. Ее цель - не только доказать свою правоту, но и подорвать корни социального и интеллектуального существования своего оппонента.

В-третьих, процедуры иерархизации, манипулирования, контроля неотрывны от структуры научно-практической и научно-теоретической деятельности. Знание и власть взаимно обусловливают друг друга: познание выступает предпосылкой власти, а власть - целью, средством, мерилом и опять же условием познания. Более того, кибернетика демонстрирует непосредственное совпадение процесса передачи информации с процессом управления. Уместно вспомнить также о принудительно-ограничительном характере рационального мышления, о его склонности классифицировать, унифицировать, запрещать и предписывать, акцентировать необходимое. Разум повелевает чувствами, подчиняет жизнь достижению одной цели.