Поэтому, сохраняя основное, что существует в нынешней, унаследованной от холодной войны системе контроля над вооружениями, надо, на мой взгляд, в качестве главной задачи ставить перед собой другую цель — как направить развитие событий в такое русло, которое будет в максимальной степени отвечать и интересам России, и интересам международной безопасности. И с этой точки зрения одна единая задача: сохранить, укрепить, модернизировать режим двустороннего сотрудничества между Россией и США (и мы можем говорить о том, какими конкретно средствами это делать, каковы должны быть конкретные детали такого режима) и в то же время серьезно задуматься над необходимостью создания нового многостороннего режима. Ясно, что через 15, 20, 30 лет режим контроля над вооружениями, в котором не участвуют Китай, Индия, другие новые, молодые центросилы, не может быть стабильным. Здесь возникает множество теоретических и практических вопросов. Ясно, что для многостороннего режима принцип паритета неприемлем. А когда встает вопрос о квотах — пример Киото как бы другая сфера — экологическая безопасность, но как поделить квоты, кому и сколько положено, по какому объективному критерию: население, территория, границы, размеры ВВП? Где этот критерий, по которому делить квоты вооружений по справедливости?
Должны ли мы ставить перед собой задачу разработки вечного мира или вечного договора о контроле над вооружениями, либо мы должны ориентироваться на обозримый период в 10—15 лет, думать, как использовать механизмы контроля над вооружениями, для того чтобы защищать интересы России? Мне кажется, это более реалистическая задача, чем попытка раз и навсегда заключить некое вечное соглашение. Да, мир без войн и насилия, как говорилось прежде, — это наш идеал, но этот идеал не осуществился в ХХ веке, он не осуществится и в ХХI веке.
М.Гареев. Я согласен с Борисом Дмитриевичем в том, что революция в военном деле должна рассматриваться в общей системе тех крупных политических изменений, которые происходят в мире. Изменения очень большие, и мы не всегда успеваем по достоинству оценить их влияние. Вот проблема глобализации политической, экономической жизни, не говоря уже об информационных процессах и т.д. С одной стороны, особенно в теории, подчеркивается значение глобализма, а когда это начинается в практической жизни, смотрим по-старому, не учитывая изменений, которые произошли. В эпоху глобализма все процессы, где бы они ни происходили — на Востоке, Западе, Юге, — тесно связаны друг с другом, близко затрагивают другие районы, и иногда чувствительно.
Когда мы говорим о революции в военном деле, самое большое изменение, которое происходит, — в изменении характера угроз. После Югославии в большинстве стран, например в Индонезии, где я был, везде говорят: надо обзаводиться ядерным оружием. Если ядерного оружия нет, то защитить независимость невозможно. Россия уже не защищает, как это было раньше. Без ядерного оружия уже защититься нельзя. Значение ядерного оружия для России резко возросло, сейчас это один из важнейших гарантов. Говорят: пока есть ядерное оружие, безопасность России гарантирована. Я все время им спокойно отвечаю: вот у Советского Союза было ядерное оружие, ядерное оружие осталось, а Советского Союза нет. Надо учитывать, что ядерное оружие — оружие не универсальное, есть такие угрозы, которым нельзя противопоставить ядерное оружие, ни в Чечне, ни в Таджикистане, ни в других районах. Поэтому на этот более широкий круг угроз нужен более широкий круг ответов, самых разнообразных.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.