Революция в военных делах и стратегическая безопасность (Дискуссия в редакции журнала “Международная жизнь”), страница 6

С.Рогов. Уважаемые коллеги, хотел бы сказать, что когда мы говорим о вызовах стратегической стабильности, то, наверное, надо исходить из того, что существуют разные определения. Последние несколько десятилетий со времен советско-американского противостояния мы под стратегической стабильностью понимаем прежде всего отношения в сфере стратегических вооружений. Хотя само понятие стратегической стабильности куда шире. В этом плане поддерживаю тезис, который высказывался Владимиром Ираклиевичем, что нельзя сводить все только к этому узкому пониманию.

Но дальше я буду говорить именно об узком понимании, потому что в первую очередь нас волнует то, что происходит в сфере ПРО.

Прежде чем говорить о деталях, мне кажется, надо констатировать, что разразился тяжелейший кризис самой системы соглашений по контролю над вооружениями. Та система договоров и соглашений, которая была выработана в годы холодной войны и которая, к сожалению, в 90-х годах, после окончания холодной войны, в очень небольшой степени была модернизирована, сейчас подвергается нажиму со всех сторон: и сверху, и снизу, и сбоку. И для этого, видимо, есть некоторые объективные причины. Дело не просто в том, что сегодня в Соединенных Штатах предпринимается очередная попытка опрокинуть стратегический баланс, — это было и раньше. Но есть определенные причины, связанные с теми изменениями, которые произошли в мире. В первую очередь, мир не является больше биполярным, и отсюда стремление некоторых кругов Соединенных Штатов сломать весь тот режим соглашений, который на основе паритета регулировал военно-стратегическое взаимодействие Советского Союза и США и сегодня регулирует военно-стратегическое взаимодействие России и США.

Главный аргумент, который выдвигают в Вашингтоне сторонники такого одностороннего подхода, — это то, что никто не может создать сегодня симметричную угрозу для Соединенных Штатов, а поэтому ограничения на те или иные системы вооружений — это, дескать, одностороннее ограничение для Соединенных Штатов, самоограничение для Соединенных Штатов. На мой взгляд, очень важно подчеркнуть эту тенденцию. Сегодня, складывается впечатление, у американцев в нынешней администрации нет никакого договора, который бы их устраивал. Будь это Договор по ПРО, будь это биологические вооружения, химические вооружения. Можно вспомнить о договоре Киото. И конечно, Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. Это первый фактор, который сегодня работает против существующего режима контроля над вооружением.

Второе. Изменения, которые произошли на втором уровне ядерной стабильности. Клуб официальных ядерных стран пополнился, хотя они и не признаны таковыми. Я имею в виду Индию и Пакистан, де-факто они вошли в состав клуба. И вот на этом уровне практически нет соглашений, которые регулируют отношения между ядерными державами. Ведь СНВ и ПРО — это соглашения, которые были двусторонними советско-американскими или российско-американскими. Посмотрите, как Китай и Франция нас поддерживают по вопросу ПРО, но в самих этих странах никаких ограничений в этой сфере сегодня не существует, никаких обязательств они на себя не приняли. Мы не можем исключать попытки со стороны стран этого уровня сравняться по стратегическим наступательным вооружениям если не с Соединенными Штатами, то по крайней мере с Россией. Во всяком случае, такие варианты не исключены.

И наконец третий уровень — это попытка других государств овладеть средствами массового поражения. Обычно об этой угрозе говорится очень много. На мой взгляд, не менее важное, а может быть даже более важное — это те негативные процессы, которые происходят на втором и высшем уровне этой пирамиды ядерной стабильности, которую мы наследовали от холодной войны.