Революция в военных делах и стратегическая безопасность (Дискуссия в редакции журнала “Международная жизнь”), страница 3

В заключение хотел бы вновь повторить свою мысль о целесообразности обсуждения других угроз стратегической стабильности, которые носят не менее сложный характер и тоже требуют к себе самого внимательного отношения.

М.Лысенко. Хотел бы продолжить мысль и логику Владимира Ираклиевича с философской и фактологической стороны дела.

Американцы, выдвинув в центр мирового внимания дискуссию вокруг стратегической стабильности, делают упор на каком-то фатализме. Для американцев это, так сказать, позитивный фатализм, это вера в то, что с помощью военной технологии можно добиться всего и обеспечить на долгие годы вперед стратегическое доминирование. В нашей стране также наблюдается в среде отдельных исследователей и обозревателей фатализм, так сказать, негативный: пора, мол, соглашаться на какую-то адаптацию или ревизию Договора по ПРО.

Я хотел бы процитировать один документ, в котором говорится: мы подчеркнули, что если Договор по ПРО останется в силе, то он будет требовать немедленного обновления.

Другая выдержка: если Договор по ПРО сохранится в его нынешнем виде, то вполне вероятно, что он будет служить источником серьезных споров, абсолютно не соответствующих отношениям сотрудничества, которые между нами сейчас развиваются.

Звучит знакомо, не правда ли? Но это слова из тех предложений, которые американская сторона передавала нам еще в начале 90-х годов. Это было почти десять лет назад. Тогда у государственных мужей в США хватило мудрости не разрушать Договор по ПРО. Надеюсь, что мудрости хватит и сейчас. Так что мой призыв такой — не надо предаваться фатализму.

Что требуется? Прежде всего кропотливый, твердый и конструктивный диалог с американской стороной. Сейчас он начался только на политическом уровне. Мы ждем ответа от американцев, чтобы начать экспертные дискуссии. У нас есть и будет что сказать американцам в защиту нынешней структуры стратегической стабильности.

Нам сейчас говорят, что Договор по ПРО устарел, что он, мол, базируется на старой логике и что надо переходить на новые отношения, которые предусматривали бы жизнь без этого договора и вместе с тем — сокращения стратегических наступательных вооружений. На это можно сказать, что хотим мы того или нет, но логика, которая лежала в основе этого договора, — “щит и меч”, до сих пор служит балансом в стратегическом взаимоотношении в мире. Сами американцы подчеркивают, что, да, оборонительную систему они будут развивать, но упор все равно останется на стратегическом наступательном оружии, пусть и в сокращенном виде.

Логика остается, и поэтому создание оборонительной системы, которая, так скажем, не знает границы, которая постепенно будет разворачиваться все более и более в глобальную плоскость, — это вещь, которая, безусловно, должна вызывать озабоченность.

В.Кузнецов. Мне тоже хотелось бы поддержать своих коллег из МИД. Хотел бы обратить внимание на следующие два вопроса, которые, конечно, могли бы подлежать определенной дискуссии.

Это прежде всего тот тезис, о котором говорил Владимир Ираклиевич: существуют еще и другие угрозы стратегической стабильности, кроме основной, которая разрушает Договор по противоракетной обороне 1972 года между нами и американцами. Да, таких угроз много, но все равно основой стратегической стабильности остается тот документ, который был заключен в 1972 году, когда умные люди собрались и сказали, что основой стабильности будет гарантированное уничтожение друг друга. А для того, чтобы этого не было, давайте сделаем следующим образом — и написали этот документ. С нашей точки зрения, этот документ, договор, совершенно не утратил своей актуальности. Что было 30 лет назад, то и сейчас.

Что за это время изменилось? Изменились только рассуждения руководителей Соединенных Штатов Америки. Сейчас они начали заявлять, что Российская Федерация — не враг. Ну и что из того, что мы не враги? Мы об этом слышали еще со времен администрации Клинтона. Мы тоже не были врагами, мы даже некоторое время называли друг друга партнерами. За это время прошел процесс сокращения стратегических наступательных вооружений.