Конечно, все это только общие соображения, которые могут быть опрокинуты или, наоборот, подтверждены конкретным анализом нынешней культурной ситуации. Я сознаю, что сказанное не тешит самолюбия ученых, особенно научной "элиты", и не согласно со стереотипами. Впрочем, стереотипы уже настолько разрушены нашей повседневностью, а самолюбие элиты столь малого стоит...
Повторю: главные опасности для науки кроются не вне ее стен, а внутри них. Одна из них - утрата самотождественности, растворение науки в едкой смеси, составленной из мировоззренческих идеи и интуиции, по сути противоположных науке. С этими идеями бессмысленно бороться, если научное мировоззрение качается, теряет контур и плывет в благодушном плюрализме. Устойчивость мировоззрения вовсе не означает примитивной мировоззренческой ксенофобии; сильна та позиция, которая решительно вступает в диалог с иными позициями, диалог, который является необходимым условием выживания культуры. Но чтобы быть действительным участником такого диалога, надо обладать достоинством, не растрачивая его на экивоки и не унижаясь до поддакивания, когда речь идет о принципах.
Важнейшим из принципов научного мировоззрения является рациональность. История этого принципа поучительна. В былые времена рациональность науки обосновывали "законами" Разума. Колоссальные умственные усилия были затрачены, чтобы установить эти "законы" и продиктовать их науке, пока не выяснилось, что развитие науки опрокидывает любой диктат. Тогда задача "обернулась": на вопрос, каковы "законы Разума", пытались ответить, исследуя характер научного познания. Но выяснилось, что такое исследование не может оставаться в рамках самой же науки и ее методов (как того требовали аналитики-сциентисты и позитивисты) из-за "порочного круга". Размышления о рациональности науки требуют метанаучного уровня, который не может не быть философским, то есть мировоззренческим. Поэтому современная философия науки не может замкнуться в узких рамках методологии, и вообще не имеет перспективы, если не преодолеет соблазна "числа и логики", о котором предупреждал Ф. Ницше[2], то есть соблазна выразить научную рациональность в виде конечного перечня правил, критериев или "законов научного мышления", так сказать, "универсального кодекса", отступление от которого объяснялось бы чем-то нерациональным: воображением, интуицией, если не мистическим озарением.
Все споры о границах научной рациональности, о границах науки, составившие проблемное поле философии науки в середине XX в., заходили в тупик, пока господствовал так называемый критериальный подход, в соответствии с которым рациональность научного знания, научной деятельности, рациональность науки вообще определяется некоторой системой критериев, устанавливаемых и фиксируемых научным сообществом. Этот подход соблазнителен своей простотой: если система критериев научной рациональности установлена, проблема "демаркации" между наукой и иными формами интеллектуальной и духовной деятельности, то есть проблема самотождественности науки, решается тривиально. Но, как показала история философии науки, эта простота мнимая, а попытка установления неизменных (да еще и оперативных) критериев рациональности в науке наталкивается на неразрешимые трудности. Теперь уже общеизвестно, что "критериальный" подход страдает неизлечимой врожденной болезнью: он ведет к бесконечному регрессу в обосновании или к логическому кругу. Суть дела сразу ясна, как только поставим вопрос: рациональна ли система критериев рациональности? На такой вопрос нет удовлетворительного ответа. Ответ "да" или "нет" должен опираться либо на критерии самой же системы (отсюда логический круг), либо на какие-то иные критерии, входящие в более широкую систему, относительно которой уместен аналогичный вопрос о ее рациональности (отсюда регресс в бесконечность). Те же трудности возникают и при другом вопросе: рационально ли изменение научной рациональности?
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.