Занимаясь сифилидологией, он обратился к истории открытия реакции Вассермана (серодиагностика сифилиса), в результате чего соответствующая работа по микробиологии получила достаточно мощное эпистемологическое сопровождение (исследование методологии науки). Новая оригинальная идея, к которой приходит ученый, заключается в том, что факты науки не обнаруживаются, а формируются учеными на основе некоторого общего для них стандарта мировидения, стиля мышления.
Словосочетание «стиль мышления», много лет спустя, станет почти понятием в философии науки и будет неразрывно связано с именем Флека. Но при своем рождении оно не получило широкой известности, и потому что в науке, как правило, признание таких идей не приходит быстро, и потому, главным образом, что началась Вторая мировая война.
С ее началом Флек оказывается в оккупации, естественно, в гетто, где выполняет функции врача. А вскоре вместе со всей семьей – в Освенциме, где кроме него все заканчивают свою жизнь в газовой камере. Он единственный остается в живых и переводится в Бухенвальд для научной работы с бациллами тифа. В этой самой страшной точке его жизни необычный образ науки, открывшийся ему в мирное время, получил неожиданное подтверждение.
В Освенциме перед Флеком встал выбор: или разделить участь всей семьи, или согласится на научное сотрудничество с нацистами, убийцами своих близких. Поскольку его прежние представления о науке были лишены ложного пиетета (глубокое уважение и благоговение), то он принял необычное решение. Лучше уж он, а не кто-то другой возьмется за эту работу, поскольку именно он сможет ее имитировать (искусно подражать, создавать подделку). Нацисты не получат результатов, а у него появится шанс остаться в живых.
К подобному решению были склонны и пытались его реализовать и другие ученые того времени, но, кажется, только Людвигу Флеку это удалось. Начав работы с антитифозной вошью, он создал сложную систему ошибок и лжеоткрытий, не вызвав подозрений в симуляции, и не предоставив в руки фашистов ни одного серьезного результата. Несомненно, это не могло продолжаться бесконечно, но, к счастью, у войны был конец, и в то, что он не за горами, верили не только в Советском Союзе.
Освобожденный в конце войны американцами, ученый поселяется в Польше и продолжает научную деятельность. Работы в Бухенвальде подтолкнули к написанию знаковой статьи «Проблемы науковедения», где он представил новый постпозитивистский, фактически постмодернистский образ науки, неоднозначного культурологического, психологического феномена.
Основной пафос его работы: наука совсем не тот рационально продуманный мир познания, на роль которого она претендует. Он с сочувствием повторяет слова известного математика Гаусса: «Недостаток математического образования ни в чем не проявляется так явно, как в чрезмерной склонности к точности вычислений».
Несколько показательных цитат из работы:
«Ученые, всю свою жизнь посвятившие отличению заблуждений от реальности, когда речь заходит о самой науке, часто совершенно не способны отличать свои мечтания от реального положения дел».
«Наука не дом, а круглый плод с мягкой и вкусной мякотью и жесткой и несъедобной кожурой. Чтобы этот чудесный плод рос, его нужно греть на двух огнях: жарком, но темном огне романтизма и холодном, но ясном огне скептицизма».
«Науку о познании нельзя строить на основании нескольких анекдотов из истории науки, небольшого собственного жизненного опыта и множества чужих мнений без основательных наблюдений, экспериментов и исследований».
Если после знакомства с этим эпизодом из истории науки, поставить прямые вопросы: «Что такое наука?», «Что такое естествознание?», «Кого можно считать ученым?», – то неочевидность ответов на них наглядно продемонстрирует необычную и сложную природу этих явлений, их концептуальную (и культурно-психологическую), а не только информативную (объективно-нейтральную) природу.
2. Естествознание – наука – философия, их соотношение и место в культуре. Естествознание и гуманитаристика.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.