Схема мыследеятельности, страница 20

Ира: Чем?

П.Г.: Почти всем. Потому что классификации есть всегда классификации признаков, а типологии есть типологии объектов или их структурных изображений, структурных схем.

Ира: Признаки же соответствуют типам.

П.Г.: Нет. Не обязательно. Потому что давно уже было показано, что здесь нет прямого перехода. Потому что на одних и тех же структурах могут течь разные процессы и давать нам разные признаки. Ну т.е. проявляться, сниматься характеристики процессов будут в разных признаках.

Ира: Но мы же когда типологизирем – смотрим на признаки.

П.Г.: Вы? Я не знаю, что вы делаете, ребята. Вы можете делать всё, что вашей душе угодно, т.е. живите себе на здоровье и делайте на здоровье! Я пока фиксирую, что типологический горизонт, типологизация как важнейшая процедура есть условие объектно-онтологического употребления. Вообще практически во всех в гуманитарных дисциплинах, мы делим людей на экстравертов и интровертов, мы делим политические системы на монархии, аристократии и демократии, мы предприятия делим на первое, второе, третье, мы все время типологизируем, поскольку не типологизируя, мы не можем перейти к объектам. Ну, поскольку вы этой процедуры не проделали, то и использовать эту схему в функции изображения чего-то нельзя, не допустимо. А когда вы это проделали, у вас возникает очень хитрый момент, потому что вы теперь говорите: "Я подвожу конкретный объект, который всегда уникален, неповторим под тип. И подведя под тип, получаю возможность отнести к этому объекту некоторые знания, которые до этого относил к типу". А дальше (в скобках) – с определенной степенью вероятности. Т.е., например, если этот человек больше экстраверт, чем интроверт, т.е. если этот человек более подходит под тип экстравертов, то о нём с определенной долей вероятности можно сказать, что в таких-то ситуациях он будет вести себя так-то. Дальше мы поймали себя за шиворот и сказали: ну, вообще-то он может нас послать в любой момент и вести себя не так, как ведет себя экстраверт. Но с определенной степенью вероятности, с определенными допущениями мы можем отнести к нему совокупность знаний, которые до этого отнесены к типу. А дальше смотрите: и когда вы начинаете теперь эту схему через призму типологического разделения проецировать в картинку, то вы получите здесь изображение, например, исследовательской МД, которая будет радикально отличаться от схемы МД. Вы получите здесь изображение управленческой МД, которая будет радикально отличаться от этой схемы.

Из зала: Они будут редуцированы или наоборот чем-то обогащены?

П.Г.: А по-разному. В чём-то редуцированы, в чём-то обогащены. Но это будут другие схемы. Это будут те схемы, про которые мы смело можем сказать, что они нечто изображают. Но что нечто? То, что мы или для чего мы их строили. Строим мы их для изобретения исследовательской МД , значит они с определенной степенью вероятности будут (поскольку мы ведь тип строим) изображают любую исследовательскую деятельность в отличие от управленческой; проектную внутри управленческой в отличие от сценарной; онтологическое мышление в отличие от критического мышления и т.д. Т.е. мы подводим конкретный случай под тип.

Из зала: П.Г., правильно ли я поняла что…

П.Г.: Не, не так. Когда вы типологизируете – вы работаете с объектами.

Из зала: Как? С помощью чего?

П.Г.: Ну смотрите. Обычно наши типологии, во всяком случае в сфере социально-гуманитарного знания, носят исторический характер. Вот Аристотель пишет свою "Политику" и в ней говорит: все политические устройства делятся на 3 типа: монархии, в которых есть первое лицо; аристократии, которые связаны с властью немногих; и демократии, где есть власть всех.

Из зала: Т.е. как бы с помощью понятий.