Схема мыследеятельности, страница 14

П.Г.: А… Давайте так. Давайте без функции и без процедуры. Способ употребления. Вот мы употребляем эту схему дальше так, как будто бы она что-то изображает. Мы на эту схему, то бишь, сложный знак, смотрим так, как будто бы она нечто изображает. А потом задаем вопрос: а что она изображает. И вот когда мы задали вопрос "что она изображает?", тогда начинают работать всякие процедуры…

Ира: Значит ли это, что когда есть функция, всегда есть способ?

П.Г.: Функция – закрепленный способ. Функция это всегда закрепленное назначение. Если мы несколько раз нечто использовали в определенном повороте, определенным способом, то на нем (на материале), отпечатался способ употребления, и он и есть функция. Но важно здесь другое: мы разрешаем себе трактовать этот сложный знак не как изображающий сам этот знак (это первый способ), а мы начинаем рассматривать его как изображающий нечто за этим знаком, некий объект.

Ира: А что обсуждается в первом пункте, когда вы говорите: она как схема употребляется. Т.е. схема или не схема? Или вопрос каким должен быть?

П.Г.: Только одним. Излагается конструкция схемы. Никаких вопросов не задается.

Ира: Критика какого рода здесь может осуществляться?

П.Г.: Зачем вам критика? Вы что, с ума сошли? Какая критика может быть? Возьмите что-нибудь другое, если вам надо что-нибудь покритиковать. Правительство покритикуйте. Займитесь чем-нибудь общественно-полезным. Зачем вам это критиковать? Что, вам делать больше нечего?

Ира: Вы же подняли проблему…

П.Г.: Пока не поднял никакой проблемы.

Ира: ..которая состоит в том, что вы представляли данную схему как схему (на первом шаге, так?); вопросы не шли в эту сторону. А вопросы шли уже в сторону трактования ее как объекта.

П.Г.: Да. И я их остановил.

Ира: Совершенно верно. Теперь я спрашиваю: обсуждение схемы как схемы предполагает что? – обсуждение способа построения схемы?

П.Г.: Нет; – изображение ее семантики. Семантики: как она устроена.

Ира: А то, что вы называете схемой, есть ли это схема?

П.Г.: Я еще раз утверждаю. У любой схемы минимум три способа употребления. У любой схемы. И когда три способа этого употребления этой схемы на чем то собирается… Я же об этом в начале долго и тупо говорил: что любая вещь в деятельности есть совокупность употреблений. Помните, да? Если эти употребления регулярно случается в связи с некоторой вещью, то эта вещь на себе собирает несколько функций и становится сама собой. Что значит быть схемой в МД? Это значит позволять три рода употребления: один я назвал – быть схемой-принципом, быть сложным знаком, второй – быть изображением некоторого объекта, и, наконец, третий – это быть способом организации Мышления и Деятельности. Или, как иногда говорят, функция оргдеятельностная. Это функция организации нашей Деятельности. Вот когда я коллеге говорил, что он способом своей коммуникации и отношением к вопросам других занят, не принимает, не поддерживает каждым своим действием, каждым своим словом ценность Другого, то я апеллировал к организационно-деятельностному употреблению этой схемы. Тогда я не думал, что она что-то изображает, а я с ее помощью организую самого себя и других. Если хотите, – влезаю внутрь этой позиции, засовываю туда свое тело и начинаю по этой схеме работать. При этом, когда я туда внутрь влезаю, она не является для меня изображением чего-то, она является машиной, в которую я себя засовываю. Одно дело: когда она на мне, а я в ней – она организует меня. А другое дело: когда я ее трактую как изображение чего-то вне. Некого объекта.

Да вы не расстраивайтесь. То, что я рассказываю, страшно сложно. Страшно сложно… Нет: сложно-сложно. Итак, я пока только второй тезис произнес. В первом я рассказал как устроена схема. А теперь я утверждаю, что может быть два способа ее употребления, кроме этого, автонимного. Один раз мы трактуем ее как изображение чего-то, а другой раз мы ее используем для самоорганизации и для организации какого-то процесса. Ну, например, коммуникации с какими-то людьми, Другими. Мы хотим организовать эту коммуникацию мыследеятельностно.