О возможности ценности, страница 4

Тождество АºА есть самоотношение, которое требует, что чтобы оно вообще могло состояться, то есть, чтобы вещь могла бы отнести себя к себе же самой, необходимо, чтобы помимо полнейшего совпадения А с самим собой было и его отличие от себя самого же. Иными словами, тождество АºА требует, чтобы эти оба (левое и правое) А отличались друг от друга, чтобы они раздваивались, благодаря чему только и становится возможным поставить межу ними знак тождества, разделяющий одно на две части. Одним словом, само А требует для себя же наличия не-А в своей собственной природе. Так что тождество АºА, чтобы оно вообще могло осуществиться, предполагает наличие другого тождества Аºне-А, где не-А есть то же самое А, но уже противопоставленное исходному А, отличающемуся от него своим положением: А стоит в правой части тождества, тогда как не-А расположено в левой. Казалось бы, что это – сугубо формально-логическая деталь, которая может быть без всякого вреда опущена, однако, это не так, поскольку без нее, оказывается, нельзя разобраться даже в строении тождества, которое помимо формально-логической структуры имеет, что не менее важно, и онтологическое содержание, ибо не следует забывать, что за простым А скрывается существующая вещь.

И формально-логически и содержательно раздвоение одной вещи А в соотношении с самой собой на А и не-А, что и является условием ее самоотношения, означает, что данная вещь в отношении к самой себе и обусловленному этим ее раздвоением заключает возможность собственного сопоставления с другими вещами, иными по отношению к А. А это и означает возникновение связи, взаимодействия, общения. И обратно, если бы вещь не могла вступать в отношение с самой собой, образовывать самоотношение, то она не могла бы общаться и с другими вещами.

Существование, таким образом, одной вещи в мире никоим образом не противоречит возможности существования в мире множества вещей, даже наоборот, требует такого множества. Потому допустим теперь, что в мире существует уже не одна вещь, а две, например, А и В, и причем только эти две вещи. Раз вещей две, то это означает, что А не есть В и В не есть А, что они, стало быть, различны, как А и не-А. Раз вещь в самоотношении раздваивается на А и не-А, то в тождество Аºне-А вместо не-А подставим В и получим: АºВ.

Данное тождество выражает общение (связь) вещей, оно их единит, делает одним целым, так что можно чисто условно записать: АRВ, где R обозначает именно общение. (12). При этом важно, что R (общение) не есть А, точно так же оно не есть и В. Все три члена А, R, В тут различны. Но если они различны, то как же осуществляется общение трех разных элементов? В случае, когда мы имели тождество АºА, это общение осуществлялось само собой как самоотношение. Общение только так и может осуществляться – на базе тождественных элементов. Но у нас в данном случае А есть только А, В – только В, R – только R. Поскольку вещи различны, то А не есть ни В, ни R; В не есть ни А, ни R, точно так же и R не есть ни А, ни В. Как же в данном случае образуется общение?

Выйти из сложившейся ситуации можно, лишь предположив, что раз общение R связывает и А и В, то оно присутствует в А и в В, то есть оно принадлежит им обоим одновременно и от них неотделимо. Можно сказать, что А(R) и В(R), то есть А и В содержат это R как свою собственную часть (свойство, функцию). Но если это так, то раз R входит в А, можно сказать, что R тождественно А, RºА; аналогично имеем, что R тождественно В, то есть RºВ, так что получаем, АºRºВ, или АºВ|_R, то есть А тождественно В в смысле R.

Сказанное означает, что в своем существовании А должно предвосхищать В, заключать его в себе как возможность, как потенциальную вещь. Это следует из того, что А в соотношении с самим собой заключает в себе возможность и необходимость раздвоения на А и не-А, где само иное А, то есть не-А, уже есть не данная вещь, а другая, скажем, В. В – это не А, но иное А. И если А есть некая определенность вещи, то эта определенность должна содержать в виде возможности свое инобытие, то есть В. Напомним, что каждая вещь есть единство бытия и небытия, откуда и проистекает возможность возникновения возможности иного. И при подходящем случае возможность становится действительностью, ирреальное переходит в реальное.

Пока и поскольку А и В – произвольные вещи, то А, как это следует из предшествующих рассуждений, всегда соотносится с самим собой, то есть любая вещь находится в самоотношении, благодаря чему только и возможно ее собственное существование. Стало быть, в этом самоотношении она обретает значимость для самой себя, становится самоценностью. Любая вещь А соотносится с любой другой вещью В, то есть она обладает способностью и возможностью ко всякому общению с любым своим инобытием и тем самым вмещает в себя все возможные общения, всю их бесконечность. Но это означает, что каждая вещь является не только потенциально, но и актуально пределом всех возможных общений, всех возможных проявлений вещи, а это и есть ее значимость для других вещей, то есть ценность вещи самой по себе.

Итак, если вещь А не имеет никакого смысла, то она не имеет и никакого бытия. То есть она не существует, но в таком случае нет ее самоотношения, нет ее значения, нет ее ценности. Ценность возникает на основе взаимного общения (отношения) вещей и их слияния в единое целое. Если вещь не взаимодействует ни с одной другой вещью, то она не общается и с собой, тем самым она выпадает из целочастных отношений и перестает существовать.

Ценность как значимость обретается частью в составе целого, которое и придает частям значимость. Само же целое имеет ценность (значимость) благодаря присущему ему смыслу. Все обретает ценность (значимость) во взаимной связи, внутри целого. Эту позицию особо отстаивает Н.О.Лосский, который, исследуя природу ценности, допускает существование такого мира, где все сущее было бы лишено бытия-для-себя и бытия-для-другого. Он приходит к выводу, что такой мир не имеет никакой ценности, ибо он не имеет значения ни сам для себя, ни для чего бы то ни было. Такой мир есть мир совершенно изолированных объектов, к примеру, атомов, как у Демокрита, никак не относящихся даже к себе, не говоря уже о других объектах. В таком мире нет общения, поскольку в нем нет взаимодействия, общения. Он лишен цельности, рассыпаясь на изолированные части, так что существование такого мира, по большому счету, невозможно. Напротив, отношения связывают части, обеспечивая переход от одних частей к другим, к целому. Потому отношение несет в себе смысл целого, который, как мы говорили ранее, и связывает, стягивает воедино все существующее.