Смех и смеховая форма в жизни дошкольников, страница 2

Сразу хочется отметить, что здесь имеет место этакое полуложное отождествление, постулирующее равенство куска курицы и Вовы Курочкина только на основании сходства слова «курица» с его фамилией. Дети способны уже не только улавливать сходства в названиях, они к тому же понимают, что это не более чем сходства в названиях, что Курочкин и курица — вещи разные, но вот называются похоже.

3. Девочка 6-7 лет, рассказывает мне про лето: «Я летом в деревне была. Там коровы... Много коров, стадо коров... Гм, собрание коров!!», смеется.

Стадо и собрание — вещи разные, но что-то общее в них, тем не менее, чувствуется. Это общее, на мой взгляд, то, что оба слова обозначают большое количество живых существ — в первом случае («стадо») — животных, во втором («собрание») —людей. Совмещая, таким образом, коров и людей, девочка добивается комического эффекта и сама же смеется.

4. На прогулке в детском саду. Вова (5 лет) и Паша (6 лет), отделившись от основной группы детей, нашли бутылку из-под шампанского. По настоянию Павлика Вова в нее помочился, после чего Паша водрузил бутылку на забор и, отойдя на шаг, стал пальцем указывать на нее и кричать: «Это — вино!! Это — вино!!», всякий раз смеясь. Рассмешил таким образом Вову, который стал повторять его действия и смеяться.

Можно предположить, что дети преодолевают собственное представление относительно «единственности» применения бутылки (то есть представление о том, что вино и бутылка связаны между собой «кровной» связью и кроме вина в бутылке быть ничего не может), расширяя таким образом систему собственных представлений,

Можно предположить, что смешна для детей в этом случае не форма (отождествление двух различных «материй» через бутылку), а наличие в ней эмоционально нагруженного вещества — мочи. Но ведь у нас есть и предыдущие случаи, по форме удивительно схожие с этим. Это заставляет предполагать, что смешна для детей здесь скорее форма, особым образом организованное содержание, а не содержание само по себе?

Теперь проанализируем представленные здесь феномены, поищем в них общее.

Похоже, что в каждом из них наблюдается следующее явление: дети называют один объект именем другого, отождествляют два разных объекта. Но —!!! — отождествление это всякий раз чем-то обусловлено. Так, в случаях 1 и 2 обусловливающим отождествление моментом выступают слова «хрюшки» и «курица», в случае 4 — винная бутылка, имеющие жесткую стереотипию значения, а в случае 3 — некоторая общность в значениях слов «собрание» и «стадо», а именно — содержащееся в них указание на большое количество живых существ.

Таким образом, мы имеем отождествление двух разных объектов с помощью некоего «отождествителя», который принадлежит как одному, так и другому отождествляемому объекту.

Исходя из этого, можно сформулировать в первом приближении технику юмора в представленных здесь случаях как допустимое отождествление различного, причем допустимость эта, видимо, имеет — применительно к детскому юмору — «двойной план»: а) внешняя, объективная, —так сказать, «культурно обусловленная» допустимость: так уж случилось, что в бутылке - как правило, находится вино, а словом «хрюшки» называют не только свиней, но и нерях; б) и внутренняя, субъективная, возрастно обусловленная допустимость, определяющаяся уровнем развития психики и личной историей  смеющегося (чтобы доказать это последнее утверждение, достаточно спросить у читателя, так ли уж смешны были для него приведенные здесь детские шутки? Думаю, сами по себе они покажутся глупыми и именно «детскими», и хоть и не лишенными наивного комизма, но далеко не в той степени, которая нужна, чтобы вызвать наш смех. Или же — сравните излюбленные анекдоты младших школьников и подростков: разница очевидна).

На мой взгляд, смеховая форма есть один из видов диалектических структур сознания, этих «самостоятельных познавательных структур, характеризующихся особыми, существующими в культуре средствами, позволяющими ребенку удерживать и направлять акт познания на два полюса одного и того же объекта или явления... Эта структура, с одной стороны, позволяет выявить противоположные свойства объекта и его развития, а с другой — позволяет утвердить «норму» объекта через обратную позицию» [4, с. 82-83].