Но здравый смысл не позволяет нам усомниться в рассказах Аммиана, равно как и пристальный разбор его произведения. Позитивный идеал историка лежит не только в героическом прошлом громадной империи, но и в возрождении духа императора, сенаторской аристократии и высших чинов армии, которые должны взять на себя ответственность за ход государственных дел и стать мудрыми наставниками и помощниками императорской власти. Аммиан не просто ругает правителей, но он верит и в возможность нравственного совершенствования правителей империи. Его оптимизм выгодно отличается от творений многих христианских авторов до эпохи, подчас скапливающихся в обличении пороков Рима до площадной ругани, что хорошо заметно, особенно на примере Августина Аврелия.
Глава II
Несмотря на то, что в повествовании Аммиана главное внимание уделяется внешним политическим событиям, его известия о разорении провинций, народных восстаниях, варваризации войска, разложении знати, неустойчивости императорской власти и постоянной борьбе за престол дают великолепное представление о кризисе рабовладельческого строя, охватившем в IV веке как западную, так и восточную части Римской империи. Для изучения многочисленных восстаний труд Аммиана является лучшим из всех ныне известных памятников той эпохи.
Но еще более великолепный материал представляет Аммиан Марцеллин историка для изучения нравов современного ему римского общества. Аммиан ясно видит внутренний упадом Рима, но причина ослабления государства для него таится прежде всего в деспотизме императоров и в своекорыстном поведении чиновной бюрократии, забывшей общие интересы ради личных: «Этот великолепный блеск Рима умаляется преступным легкомыслием немногих, которые, не помышляя о том, где они родились, так, словно им предоставлена полная свобода для пороков, впадают в заблуждение и разврат»(XIV;6;7). Идейно-политический кризис Рима в IV веке находит отражение в критике Аммианом почти всех слоев современного ему общества, сверху до низу: ни император, ни знать, ни гражданские и военные чиновники, ни римский плебс не ускользнули от разоблачений историка. Аммиан достигает по истине высочайшего накала страстей, когда рассказывает о злодияниях и пороках правителей империи. Так, о Констанции Аммиан пишет: «Если в некоторых достоинствах его можно сравнить с императорами средних достоинств, то в тех случаях, когда он находил совсем ложный или самый незначительный повод подозревать покушение на свой сан, он вел следствие до конца, смешивал правду и неправду и свирепостью превосходил, пожалуй, Коммода, Калигулу и Домициана. Взяв себе за образец этих свирепых государей, он в начале своего правления совершенно истребил всех связанных с ним узами крови и родства»(XXI;1;6). Негодует Аммиан и на жестокость императора: «И если становилось известным что-нибудь подобное, он вместо спокойного отношения к делу приступал с жаром к кровавому розыску, назначал свирепых следователей, старался растянуть саму смерь в случаях казни, если это позволяли физические силы осужденных, и вообще превосходил на таких процессах своей свирепостью даже Галлиена»(XXI;1;6). «Констанций даже сомнительные и мнимые преступления доводил чрезмерной тягостью пыток до того, что они казались совершенно доказанными» (XX!;1;6). Император, желая беспрекословного подчинения своих соратников, окружал себя корыстными и жестокими людьми: «Тяжесть его правления усиливалась ненасытной жадностью сборщиков податей, которые доставляли ему больше ненависти, чем денег»(XXI;1;6).
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.