Открытое общество как идеал, страница 4

Если бы рынок приводил к установлению общего экономического равновесия и если бы вопросы социальной справедливости успешно разрешались рынком, такое убеждение было бы обоснованным, однако ни то, ни другое условие не выполняются. В результате оказывается необходимым политическое вмешательство в экономику, которое позволило бы поддерживать стабильность и уменьшить неравенство. Беда в том, что политические решения зачастую оказываются еще более несовершенными, чем рынок. Это наблюдение дает мощный аргумент в пользу свободного рынка, самый мощный в арсенале рыночных фундаменталистов, однако они слишком им злоупотребляют. Из того, что политические решения снижают эффективность рыночных механизмов, вовсе не следует, что политика не Должна вмешиваться в рыночные процессы. Политика может быть коррумпированной и неэффективной, однако без нее нам все равно не обойтись. Аргументация фундаменталистов, быть может, и хороша для совершенного мира, но для субоптимального она непригодна. В то же время открытое общество — это именно попытка достижения наилучшего из субоптимальных результатов.

Вторая задача сложнее. Концепция открытого общества не проста для понимания, и мне, пожалуй, не удалось ясно изложить ее. Напротив, я, кажется, сделал все, что мог, чтобы запутать читателя. Я использовал термин «открытое общество» в трех различных смыслах. Я отождествил открытое общество с состоянием, близким к равновес-ному; я сказал также, что открытое общество — это идеал, к которому можно приблизиться, но который в реальности недостижим. Эти утверждения, похоже, противоречат одно другому, поскольку достижение близкого к равновесному состоянию в реальности вполне возможно. Теперь же я хочу представить открытое общество как цель, к которой следует стремиться. Все это очень расплывчато. Возникает вопрос, является ли открытое общество недостижимым идеалом или существует в реальности? Иначе говоря, являются западные демократии открытыми обществами или нет? Ответ состоит в том, что открытое общество представляет собой и идеал, и реальность, поскольку открытое общество — весьма необычный идеал: это несовершенное общество, которое остается открытым для усовершенствования. К западным же демократиям этот термин можно отнести по большинству признаков, за исключением одного: они не признают открытое общество целью, к которой следует стремиться. А если они и признают его такой целью для собственной страны, то не усматривают в нем универсального принципа, следование которому может стать одной из задач государственной политики. В основе международных отношений все еще лежит принцип национального суверенитета. Способна ли концепция открытого общества стать универсальным принципом? Совместима ли она с принципом национального суверенитета' Вот ключевая проблема, перед которой мы сегодня стоим.

К этой проблеме я обращусь во второй части книги и буду  рассматривать ее на материале новейшей истории. В данной главе я  хочу исследовать некоторые концептуальные сложности, с которыми  сталкивается утверждение концепции открытого общества в качестве универсального принципа. Глава имеет характер философского исследования, подготавливающего переход к практическому рассмотрению определенной мною ключевой темы.

Значимость универсальных идей

Открытое общество как универсальная идея предполагает свободу, демократию, верховенство закона, права человека, социальную справедливость и социальную ответственность. Одним из препятствий на пути к принятию открытого общества в качестве общей цели является широко распространенная неприязнь к универсальным идеям. Я обнаружил это после того, как создал сеть моих фондов, и, честно говоря, меня это открытие удивило. Создавая эту сеть, я без труда находил людей, вдохновляемых принципами открытого общества, даже если они называли его как-то иначе. Мне не нужно было объяснять им, что я подразумеваю под открытым обществом: все понимали, что оно является противоположностью закрытого общества, в котором им приходится жить. А вот на Западе я встретил меньше понимания. Поначалу я думал, что люди Запада недостаточно сообразительны, чтобы распознать открывшиеся перед ними исторические возможности, но в конце концов вынужден был прийти к заключению, что они совершенно искренни в своем равнодушии к открытому обществу как к универсальной идее и потому не желают прилагать особых усилий, чтобы помочь бывшим коммунистическим странам в осуществлении перемен. Меня ввела в заблуждение пропаганда времен холодной войны. Все тогдашние разговоры о свободе и Демократии были в первую очередь пропагандой.