Россия-99: экономика и политика, страница 9

Вопрос: Скажите, пожалуйста, как вы смотрите на сегодняшнюю китайскую модель развития и о ее перспективах?

П.Г.: Ну, смотрю вообще я на все спокойно. В том числе и на китайскую модель. Но так сказать в грубой форме, там есть две ключевых проблемы. Первая – у них, очевидно, идет разрыв между объемами промышленного производства и развитием инфраструктур, во всех смыслах этого слова (т.е. как транспортных, так и особенно тех инфраструктур, которые обеспечивают промышленное производство). И этот разрыв нельзя преодолеть за 5-7 лет, поэтому сейчас еще несколько лет и там начнутся всякие сбои в этой зоне. А второй момент, если эти сбои будут очень сильными, то выяснится, что целостность Китая под угрозой.

В.Г.: И Сибири тоже.

П.Г.: Я не знаю, ответил ли я вам.

Ответ: Да, спасибо.

П.Г.: А ставка на прорыв в области промышленного производства и заявленные рамки столетнего шага, цикла, которые заканчиваются, соответственно, в 70 годы следующего века, на мой взгляд, политически правильные. Политически правильные. Дальше возникает вопрос: будет ли эта программа реализована в складывающихся геоэкономических условиях и, соответственно, при каких подвижках – территориальных, организационных и т.д.

Вопрос: Вы не читали курс лекций в Институте Переходной Экономики?

П.Г.: Ну, я в разных местах читал лекции.

Вопрос: Нет, просто из этого вытекает следующий вопрос: вот вы сказали, что в России перед революцией большевиков наняла инженерная элита. Кто нанял Егора Тимуровича Гайдара? Может, это одни и те же силы?

П.Г.: Вы. Вы персонально.

Вопрос: П.Г., как я понял, развитие когда-то являлось ценностью. Что сейчас может стать реальной ценностью, т.е. промышленный рост был ценностью, а что сейчас, когда мы начинаем осознавать, что ресурсы нашей планеты уже ограничены, является на самом деле главным, реально?

П.Г.: Понимаете, давайте разделим две вещи: давайте разделим интеллигентский трёп и реальную практику деятельности. Вы меня про что сейчас спрашиваете? Если вы меня спрашиваете про реальную практику деятельности, то пока ничего не изменилось. Интеллигентский треп не произвел на лиц, принимающих решение никакого впечатления, ну, благо те, кто трепался, они не хотели этого. Они хотели в основном заработать. Создать коммерческое предприятие "Greenpeace" и заработать на этом. Ну, в общем, преуспели, надо сказать. Поэтому давайте просто разделять две разных вещи. Давайте разделять довольно жесткие законы, связанные с тем, что человек и человечество выстраивает свои реальные действия в определенном коридоре. Я могу вам с этой точки зрения ответить: ничего не поменялось за 200 лет, развитие как было, так и остается ценностью. Более того, индустриализация, как форма развития, как была так и остается основной рамкой принятия управленческих решений на всех уровнях, во всех странах. Другое дело, что само понимание индустриализации в силу названных шести укладов изменилось, потому что если раньше индустриальный способ производства сопоставлялся с другими способами производства и индустриальный уклад сопоставлялся с другими исторически бывшими укладами (протребительским, рабовладельческим, феодальным, если можно его считать за уклад и т.д. и т.п.), то сегодня индустриальная формация являются доминирующей, все остальные уклады, обслуживают контуры внутри индустриальной формации. И человечество пришло к выводу, что, кроме того, что производить товары и услуги можно еще производить, например нововведения. Дороже продается, но не требует такого числа издержек в своем производстве. Вот серьезный вопрос для России. Значит, все попытки производить на этой территории товары массового потребления, по всей видимости, обречены на поражение. Поскольку, живем мы, так случилось, в зоне климатического севера, а поэтому у нас все очень дорого. Если на сырьевых рынках в силу олигопольного характера этих рынков и удерживания цен можно продавать нашу нефть, несмотря на то, что она в 3-4 раза дороже, чем нефть Персидского залива, в рамках олигопольных сговоров, то уже с электромоторами, которые производятся в Оренбургской области, так не попишешь. Поэтому они сегодня продаются, поскольку они чуть получше, чем китайские, но чем дальше, тем больше зазор сокращается. Я уже не говорю, например, о легкой промышленности. Вот, что, например, делать французскому рабочему где-нибудь, в Лионе, который работает на фабрике легкой промышленности и получает 400 долларов в неделю, в соответствии с профсоюзными рамками, задающими уровень зарплаты, если во Вьетнаме вьетнамская девочка, сидя в Сайгоне, делает все то же самое, а получает 30 долларов в неделю? Вместе с оплатой комнаты – за 6 долларов в неделю. Значит, вот, что делать? При этом обратите внимание, мировые торговые сети, проделав свою эволюцию, сегодня с удовольствием покупают вьетнамскую продукцию, ставят на нее знак "Мальборо", "Классик", "Левис" или еще что-то и продают в своих магазинах, потому что по качеству вы ничем не отличите французское производство (производство!) от вьетнамского. А торговой сети все равно: лучше дешевле купить, дороже продать. И что вы будете делать с этим французским рабочим, который ничего делать не умеет, уже настолько стар, что ничему никогда не научится, да и более того, и не очень хочет (и кроме французского языка ведь еще ничего и не знает)?