К вопросу о социологии государства и культуры. Принципиальные основания. Социологическое понятие культуры, страница 17

Отодвинем перспективу несколько дальше. Мы стоим перед невероятным превращением и перед возникшим из него типом, который — можно с уверенностью сказать — создан Бисмарком. То, что с нами произошло, можно выразить следующим образом: на обеих сторонах нашего существования, общественного и частного, как бы переворачивается “вывеска” с надписями, и на политической стороне вместо либерализма появляется консервативный оппортунизм, а на стороне личного существования вместо надписи “идеалистический” — “реалистический”, т.е. непосредственные жизненные интересы. С тех пор мы претерпели не только овнешнение, но и новое упрощение. Ибо с “идеализмом” были утеряны и остатки нашего старого мира идей, его культурные проблемы и видение личности, его мышление и творчество; перед глазами возникает удивительный мир, очищенный от наслоений прошлого, где действует энергичный, способный организатор, неогерманский реалист, больше не томимый укорами и сомнениями, физически и духовно “коротко подстриженный”, “реварваризированный” человек, как с болью назвал его Моммзен.

Но и это еще не конец. Сегодня мы видим перед собой нечто иное; ведь этот бисмарковский тип обладал, хотя и упрощенно ориентированным, но чрезвычайно сильным чувством общности. Государственные установления, которые он воспринимал как образ организации национальной власти, были тем, чему он отдавал часть своей энергии и своего интереса с такой же очевидностью, как это делал предшествующий либеральный тип, борясь за свободную личность и национальную культуру. И пусть он был только стержнем без всяких более тонких ответвлений, но этот стержень всегда состоял из двух сторон: публичной и частной. Но интерес к государственному был связан с успехами нации. Они давно прошли. Из-за отсутствия новых успехов этот интерес ослаб. Тем самым мы оказались перед последним решающим изменением. Общественная сторона нашего культурного типа ослабевает. Он превращается в тип чисто “делового” человека в экономической или любой иной профессиональной жизни — это безразлично. В политической реальности он доходит до крайности, — он хвастает, что научился этому у Бисмарка, — но его “реальная” политика в сущности применима только для господства над ближайшими к нему вещами, в конечном счете — для его личных и самых личных интересов. Предшествующий тип еще обладал величием, а этот мелок, иногда даже банален. Люди такого типа вырастают сегодня вокруг нас, как грибы, они — последний замечательный продукт нашего векового “развития”. Этот тип так прост и ограничен, что он оказался даже не в состоянии протолкнуть воды нашей национальной культуры сквозь шлюзы своей сузившейся психики. Эти воды ушли в сторону. Таким образом, мы видим сегодня, как в качестве его противоположности распространяется другой, более или менее постоянно, но в разные периоды в зависимости от состояния духовного общества в различной степени преобладающий тип “культурного” эстета. Этот тип добавляет к сознательному пренебрежению политическими и иными общими интересами, которое он разделяет с деловым человеком, еще и пренебрежение его деловитостью; не затронутый жизнью, он с гордым видом “специализируется” на работе об утративших родину эстетических интересах. Перед Вами трезвый, ограниченный деловой человек и “культурный” эстет. Если сомневаетесь в этом, спросите у иностранцев. Они (будут полны восхищения” — обычного восхищения — нашили хозяйственными добродетелями, нашим прилежанием, нашей энергией, нашим организаторским талантом, нашей надежностью, дисциплиной и т.д. Но, услышав вопрос, заметили ли ши что-либо более высокое, они приходят в смущение и, если они честны, отвечают как некий знакомый мне русский: иностранцу иногда кажется, будто у современного немца пропало четвертое измерение. И этим совершенно верно обрисована одна сторона процесса. К этому следует лишь добавить, что сегодня, когда у нас все специализировано, это оставшееся бесприютным четвертое измерение также имеет своих представителей, у которых, однако, обычно отсутствуют три остальных.