Из выше сказанного важно сделать два момента: Во-первых, медицина и в настоящее время, несмотря на грандиозные успехи в познании сущности заболеваний, а также в практике их излечения, имеет, как об этом свидетельствуют сами теоретики медицины, много пробелов в области теории, в том числе даже в таких вопросах, которые касаются определения ее места среди других областей знания. И, во-вторых, появление у медицины могучей естественно-научной основы, безусловно, сыграло важнейшую роль в ее становлении как комплекса подлинно научных знаний, но не смогло решить целого ряда специфических проблем, относящихся к общей теории медицины. В качестве доказательства можно привести тот факт, что развитие, например, микробиологии вместе с гигантскими успехами в области борьбы с инфекционными заболеваниями одновременно принесло с собой в медицину одностороннее понимание сущности инфекционного процесса. Как справедливо пишет И.В.Давыдовский, «бактериология… фактически увела медицину от больших и принципиальных вопросов общей патологии в область практических задач, понимаемых к тому же односторонне». Каковы бы не были успехи практического приложения достижений физики и химии, биологии и социологии, физиологии и генетики к миру патологических явлений, врач-теоретик и врач-клиницист не может забывать об опасности механического перенесения закономерностей из других областей в специфическую сферу медицины. Очень хорошо писал об этом видный немецкий патофизиолог Л.Крель: «Я врач, а для врача человек – это все. Его болезни и их понимание – область совершенно особая, специфическая.… Тут уж нельзя спрашивать: относится ли это исследование к естествознанию, биологии или гуманитарным наукам? Такое исследование нуждается во всех этих науках, оно связано со всеми ими, опирается на них не в одном каком-нибудь аспекте, а во множестве аспектов и должно руководствоваться ими. При этом оно не растворяется ни в одной из наук, ибо к существу такого исследования добавляется нечто особое, свойственное только ему».
Современная медицина обязана своими успехами с одной стороны, постоянному эмпирическому наблюдению за больными, тому огромному материалу, который предоставляет в распоряжение теории клиника; а с другой стороны, - продолжающемуся прогрессивному переплетению медицины с остальными естественными и общественными науками, которые вооружают клинику новейшими средствами диагностирования и терапии заболеваний, а теорию – знанием общих закономерностей взаимодействия организма и среды. Данные эмпирических наблюдений дают возможность постоянно корректировать естественно-научный материал, выделяя из него лишь то, что относится к специфической области медицины, но не в силах разрешить кардинальным образом проблему построения общей теории медицины, ибо опыт, эксперимент, как известно, всегда незакончен и в этом смысле ограничен. Данные же естествознания дают возможность объяснить многие явления, встречающиеся в клинике, но лишь при условии их специфического преломления. Казалось бы, здесь медицина находится перед неразрешимым противоречием: она нуждается в теоретическом знании, но целостное теоретическое здание медицины не может быть построено ни на эмпирических данных, ни на данных естествознания в их самодовлеющем виде. Вывод заключается, очевидно, в том, что обе эти стороны – объективный эмпирический материал науки и сложившиеся естественнонаучные взгляды и теории – необходимо соотнести между собой с помощью такого средства, которое действительно располагало бы возможностью играть своеобразную роль арбитра. Медицине, как впрочем и любой другой конкретной науке, крайне необходимо оружие, с помощью которого можно было бы, во-первых, сопоставить изучаемые данные наукой конкретные объективные явления с существующими представлениями людей об основных закономерностях окружающего мира; во-вторых, овладеть основными результатами человеческого познания в обобщенном виде для построения своего собственного теоретического знания; в-третьих, подвергнуть критическому анализу итоги развития всех основных наук с тем, чтобы вычленить из них нечто, относящееся к собственной сфере медицинского знания; наконец, в-четвертых, осознать нерешенные теоретические проблемы собственной науки.
Развитие медицины как науки закономерно приводит и не может не привести к осознанию настоятельной необходимости в философии, как мировоззренческой и методологической основы своего собственного знания. Эмпирический материал науки и выводы из него, естественно научные представления и теории, философское мировоззрение представляют в совокупности те необходимые условия, которые могут способствовать оформлению медицины в специфическую область подлинно научного знания. Это положение отнюдь не следует понимать в том смысле, что научная медицина выступает как механическая сумма этих условий. Речь идет лишь о том, что научно-теоретическое медицинское знание может быть создано, как целостное обобщающее знание, лишь теми специалистами в области медицины, которые смогут, оставаясь на почве своей науки, синтезировать в единый теоретический сплав выводы и достижения современной клиники, экспериментальной медицинской науки, выводы и достижения новейшего естествознания, используя для этой цели подлинно научную диалектико-материалистическую методологию.
В своей книге «Проблема причинности в медицине» видный российский ученый И.В.Давыдовский довольно резко и во многих отношениях обвиняет современную медицину в «ползучем эмпиризме», «прагматизме», и в «самоизоляции», то есть в отчуждении медицины от общей биологии и философского рассмотрения природы вообще. Однако, не столь важно «заклеймить» эмпиризм, действительно распространенный в современной медицине, сколько понять его характер и причины, обусловливающие его распространение.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.