Нельзя сказать, что люди в настоящее время считаются менее значительным, как исторические субъекты. Скорее, понимание того, что представляет собой и формирует индивидуальные жизни и карьеры выросло в последние годы, так что наше понимание авторитета в науке было значительно богаче. Последние биографические исследования стали гораздо более тонкими, как следствие, и научная литература, даже о таких «великих людях», как Фрейд (Sulloway 1979), Джеймс (Файнштейн 1984), Халл (Ross 1972), Торндайк (Joncich 1968), и Уотсон (Бакли 1989) явно превзошли более ранние работы в то же время, как уже говорилось выше, исследования женских психологов (например О'Коннелл и Руссо 1983, 1988.; Скарборо и Фурумото 1987; Стивенс & Gardner, 1982) сказали ясно, что нам еще предстоит в полной мере реализовать историческое значение женщин и других забытых групп населения в психологии.
Что касается духа времени, Росс (1969), Розенцвейг (1 970), и другие энергично и успешно атаковали упрощенные представления о существовании жестко согласованной и единой культуры, которая якобы может переопределить отдельные варианты и эффективность. Хотя так называемые "сильные программы" для науки социологии по-прежнему предлагаются, более проницаемые и переменные подходы к социальным, а также культурным аспектам науки, кажутся по большому счету, господствующими. Такие произведения, как те из Danziger (1979г), О'Доннелл (1985), и Сокаль (1981) пытался совместить уважение к индивидуальным и социальным факторам с более динамичными и многосторонними подходами к истории. Лири попытался выделить больший риторический контекст, в котором работали американские психологи. Этот контекст, как более наглядно показано в недавней книге под его редакцией (Лири 1990), выходит далеко за пределы психологии в более широкую социально-культурную сферу.
Торжественная Легитимация против критической Истории
Это, очевидно, даже для относительно непосвященных, что все вышеупомянутые вопросы непрерывности против разрыва, презентизма против историзма, интернализма против экстернализма и «великих людей» против духа времени - палки о двух концах. Кроме того, хотя наши краткие дискуссии неоднократно предполагали, что историческая практика должна быть тонкой и сложной, избегая упрощенных обязательств перед любой из биполярных крайностей, которые определяют каждому из этих вопросов, это может не удивить многих читателей, что левосторонний полюс в этих историографических дилеммах - который должен сделать допущение непрерывности между прошлым и настоящим, изучает прошлом с помощью нынешних категорий анализа, делая акценты на внутренней логике исторического развития, и на более именитых вкладчиков в психологии - часто были связаны с попытками построения исторических счетов, которые служат тем или иным способом , чтобы подчеркнуть и законные аспекты современной психологии.
Один из способов маркировки исторических фигур и событий, как связанных с текущими интересами является создание "происхождение мифа", история, что подразумевает уточнение, каким образом эти лица и события послужили основателями прецедентов некоторой современной теории, практики, или области (Самельсон 1974 ). Харрис (1980) охарактеризовал такие исторические счета, как "торжественный", и он противопоставил им счеты, которые являются более "критическими" в природе. Парадные истории также назывались "монументальными" (Ницше 1949) и "justificationist" (Веймер 1974), и так как последний термин подразумевает, они служат своего рода апологией современной теории и практике. Примеры обычно принимают форму счетов, которые прослеживают "предшественников" современных разработок и еще дальше - их корни, чтобы строить "ожидания" и "предзнаменования." Большинство историков стали подозревать таких предприятий, не потому что они бесплатные, а потому, что они уменьшают историческую науку к роду “точка - точка псевдографика”, которая игнорирует более значительные и интересные подробности, которые окружают, и контекст эти точки.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.