Русская литература 60-х годов XIX века, страница 4

вспомнить о французских натуралистах. Но примечательно, что наиболее существенные признаки классического натурализма по­явились у Боборыкина задолго до возникновения этого литератур­ного направления на Западе.

Эпические начала в литературном процессе эпохи 60-х годов

В послесловии к роману-эпопее «Война и мир» Л. Н. Толстой писал: «Что такое «Война и мир»? Это не роман, еще менее поэ­ма, еще менее историческая хроника. «Война и мир» есть то, что хотел и мог выразить автор в той форме, в которой оно вырази­лось. Такое заявление о пренебрежении автора к условным фор­мам прозаического художественного произведения могло бы показаться самонадеянностью, ежели бы оно было умышленно и ежели бы оно не имело примеров. История русской литературы со времени Пушкина не только представляет много примеров та­кого отступления от европейской формы, но не дает даже ни одно­го примера противного. Начиная от «Мертвых душ» Гоголя и до «Мертвого дома» Достоевского, в новом периоде русской литера­туры нет ни одного художественного прозаического произведения, немного выходящего из посредственности, которое бы вполне укладывалось в форму романа, поэмы или повести» (VII, 356— 357).

Русскцй роман эпохи 60-х годов действительно не укладывает­ся в форму классического западноевропейского романа, так как он диалектически разрешает возникшее в ходе развития мировой литературы противоречие между классическими формами древ­него эпоса и новыми формами европейского романа. Глубоко и всесторонне осваивая достижения этого романа, удерживая свой­ственную ему конфликтность во взаимоотношениях личности и общества, героя и народа, русская литература придает этой конф-ликтности творческий, созидательный характер. В сложной борь­бе с обществом и самими собой, проходя через драматические духовные кризисы и переломы, герои «Войны и мира» движутся к постижению высшего смысла жизни «миром», к правде народ­ной. Одновременно с ними подвергается суровым историческим испытаниям, мужает и крепнет и сама народная жизнь. Конфликт личности и общества, героя и народа становится относительным, жанровые рамки западноевропейского романа на русской почве раздвигаются, искусству возвращаются утраченные им в буржуаз­ном мире эпические горизонты.

Разумеется, утверждаемое русским художественным сознанием 60-х годов эпическое состояние мира существенно отличается от древних форм эпоса. В «Илиаде» Гомера или в русском былин­ном эпосе в центре внимания оказывается герой, которого окру­жает группа второстепенных лиц, играющих роль «резонирующей

среды», составляющих «фон доблести героя». В русском эпосе 60-х годов «резонирующий фон» обрел самостоятельность: «мысль народная» «эмансипировалась» настолько, что эпический герой вступил с нею в напряженное, непрерывное общение. Именно свя­зи героя с «коллективным народным субъектом», диалектика об­щения героя с народом заняли теперь ведущее место в повество­вании. Существенно изменился при этом сам эпический герой. Он не удерживал в себе, как это было в древнем эпосе, готовые, застывшие, отстоявшиеся ценности коллективного народного опы­та. Он заново обретал эти ценности, этот опыт, накапливал его постепенно всей своей жизнью, всей полнотою своего личного

опыта.

Каковы же исторические предпосылки эпического мироощуще­ния русских писателей 60-х годов?

Россия вступила тогда в полосу глубокого и затяжного соци­ального кризиса, который обострила и ускорила Крымская война. Самодержавная власть и бюрократическая государственность обанкротились—и надолго. Заботу о прогрессивном развитии на­ции взяли на себя оппозиционные по отношению к официальным властям культурные, демократически настроенные слои русской общественности. На протяжении всего XIX века в России оставал­ся всеобщим и ключевым крестьянский вопрос: от его разрешения зависела историческая жизнь нации, дальнейшая ее судьба. Поэ­тому «мысль народная» в нашем искусстве не могла, как это слу­чилось на Западе, обособиться, не могла превратиться в «специ­альную», «частную», стоящую в ряду других. Наоборот. Она при­обрела значение универсальное, легла в основу целостного образа живой, неофициальной России.