Вот опять очень интересный вопрос, с одной стороны, я очень четко понимаю, что материал не влезает и влезть не может, но уйти от этих форм я не могу, поскольку это есть условие коммуникации и мыслимости. Если я хочу, чтобы меня хоть как-то понимали, пусть и в метафорах, я должен этим пользоваться, а иначе это все невыразимо слове и тогда надо замолчать и устроить один большой пробег на всю жизнь. Точка.
Бутенко: Есть ли культуры, построенные по иным принципам, чем принцип объемлимости?
Г.П.: Есть другие культуры. И более того, это еще не культура, а субкультура, поскольку вот мы в ММК, скажем, отвергаем идею простых блок-схем и связей: все кладем как вещь. Вот, мол, одна вещь, вот - другая, вот – третья и между ними могут быть каналы передачи влияний или воздействий. Это представление, блок-схемное представление мира - оно дурное, поскольку не схватывает ни топики, ни реальных структур. И уже хотя бы представление с объемлющими структурами дает нам возможность устанавливать отношения рефлексивного отражения. Странные слова я говорю: рефлексия и есть отражение в переводе. Но в русском языке рефлексия несет др. смысл. Рефлексия есть о-сознание, или вторичное, т.е. когда мы нечто отразили, а потом еще и фиксируем способ нашего отражения.
Так вот эта схема может нести рефлексивное отношение. Каждая вышележащая топика охватывает нижележащее. Вместе с тем задается очень странное отношение, поскольку каждое внутрилежащее есть часть или элемент внележащий. И создаются очень сложные отношения, которые точно соответствуют формам нашей европейской организации.
Но вот вы сейчас сидите здесь все вместе. И я имею дело с коллективом, и вроде бы как лектор обязан относится ко всем сидящим. Но что такое «все сидящие»? Ничто. Ведь коммуницировать, размышлять можно только с каждым в отдельности. Но каждый из вас есть внутри, объемлимые этим коллективом. И мое отношение соответственно задается этой структурированностью. Теперь, когда вы спрашиваете, а есть ли др. способы и др. культуры или субкультуры - огромное количество. Например, ни один из прибалтов не стал бы тут работать, они бы вышли и ушли, поскольку они знают только одно - парное общение между людьми - один на один. Вот он с вами с удовольствием обсудит какую-то тему, но чтобы при этом никого не было. Ни зрителей, ни сослушателей, ни рефлектирующих. Японцы, думаю, тоже будут разговаривать один на один. И вроде бы вот эти способы организации человеческих взаимодействий и взаимоотношений определяет и способы отражения, и способы формальной организации мира. Поэтому вот есть такие принципиальные мировоззренческие основания.
Бутенко: Т.е. в принципе, задавая самые разные формы коммуникации мы можем им в соответствие строить разные…
Г.П.: Можем и должны! Хотя, как правило, ложимся спать, когда должны строить соответствующие вещи, авось кто-нибудь сделает. Но в принципе мы обязаны и должны.
Паршиков: Я вернусь к кинематографическому принципу. Когда мы фиксируем какой-то процесс, то мы прерываем время? Например, в случае с черепахой и Ахиллесом.
Г.П.: Мысль понятна. Пример не годится. Всегда, когда мы отражаем, размышляем, мы прерываем время. Поэтому даже время, как мы это представляем сегодня себе, является дискретно-непрерывным, /а вся физическая культура есть сплошная ахинея про время/. И дискретность времени есть его основное качество.
Паршиков: но при этом прерывании мы познать процесс не сможем.
Г.П.: Познать процесс мы можем. И это необходимо специально обсуждать, но вопрос очень интересный, и зря вы его не стали развивать. Пример не годится с Ахиллесом и черепахой. Пример про другое. Это другие культурные благоглупости в этом парадоксе выражены.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.