К проблеме объекта психологии и в психологии, страница 4

В какой мере этот «проект реальности» носит индивидуальный или –соответственно – социальный характер? Начнем с того, что сама деятельность (в ее первой функции) имеет социальную (совместную, коллективную) природу, и, значит, предметы как предметы деятельности по определению социальны, внеиндивидуальны. Далее, идеальные, культурные феномены как результат процесса превращения, как превращенные формы, также социальны по определению, ибо возникают в процессе социальной, совместной деятельности людей. Однако они имеют свое непосредственное бытие только как единство социального и индивидуально-личностного начал – ср. известное рассуждение А.Н.Леонтьева о «двойной жизни» значений, их двойной онтологии, – как продукт присвоения их конкретным человеком. И, наконец, чтобы объективизироваться, «застыть» именно как социальные явления, эти феномены, ставшие содержанием и орудием сознания, должны пройти проверку деятельностью – социальной практикой людей.

Здесь мы сталкиваемся с очень сложной диалектикой различных образующих процесса психического развития.

Социальная, совместная деятельность в предметном мире есть всегда деятельность конкретных людей. Именно в процессе этой социальной деятельности складывается личность и как «момент» личности и деятельности человеческое сознание. Другой образующей личности и сознания являются интериоризованные культурно-ценностные феномены. В процессе становления конкретной личности происходит обогащение и трансформация деятельности. Этот процесс трансформации деятельности опосредован культурой и в конечном счете – личностью.

Но в то же время деятельность - именно как деятельность конкретных личностей выступает как движитель всего процесса социального и психического развития общества. Личность есть орган творчества, и именно в деятельности отдельной личности зарождаются инновации, которые в дальнейшем могут, по выражению Леонтьева, «отслаиваться» от деятельности, превращаться в факты культуры и затем присваиваться другими людьми уже как компоненты семиосферы.

Мы помним, что Выготский говорил о «субъективном искажении действительности в пользу организма». Здесь неточно только упоминание об «организме». Мир выступает для человека таким, каким его видит и хочет видеть общество – «чтобы можно было действовать» (Выготский). Есть затасканный образ «видеть что-то через призму чего-то». Так вот, конкретный человек видит мир «через призму» культуры и социальной деятельности. Культуры – как средоточия прошлого социального опыта. Деятельности – как носителя ценностей, целей, опредмеченных мотивов, всего того, что позволяет человеку заглядывать в будущее, предвидеть и проектировать его.

А теперь вернемся к еще одной мысли А.А.Ухтомского, приведенной выше. Это мысль о мире, который постоянно «дарит» человека «новыми непредвиденностями» и «требует все новых и новых умений». Возникает, говорит Ухтомский, все новое разнообразие сред, задач, побуждений. Личность в ее деятельности и есть тот механизм существования и развития человека и человечества, который позволяет одновременно опираться на константное, неслучайное, сущностное в окружающем мире и успешно использовать уже накопленный опыт – и учитывать изменяющуюся среду, формировать «новые и новые умения».

Итак, психика человека «прыжками следует за природой». Это означает, в частности, что в процессе «отбора» (Выготский) возникает константность психических образований, соответствующая «устойчивым точкам действительности». Эти образования и суть то, что «важно для нас».

Во всех этих случаях мы имеем дело с опытом, конечно, не самим по себе, а с использованием его в деятельности. Другой вопрос, что этот опыт может быть качественно различным и что само использование его в деятельности бывает весьма разнообразным. Например, содержанием опыта могут быть средства опосредствования деятельности, а могут, скажем, какие-то компоненты субъективного представления о собственном жизненном пути. Но всюду мы при этом сталкиваемся с необходимостью учета прошлого в процессе текущей нашей деятельности; или с представлением о прошлом как компоненте сиюминутного самосознания личности. Во всех вариантах использования опыта мы «останавливаем» текущее прошлое, преобразуем непрерывный процесс взаимодействия человека и мира в систему относительно константных психических образований, соответствующих «постоянным свойствам вещей», «важным для нас». «Психологическое прошлое» есть, таким образом, процесс антиэнтропический, процесс внесения системного порядка в тот «хаос», о котором писал Выготский. Это способ «угнаться» за миром, крикнуть ему «остановись» (Ухтомский). И это способ свести к разумному минимуму бесконечное разнообразие «умений», необходимых человеку для адекватного взаимодействия с миром.