Математика внутри пространства ничего не добавляет, так как качество уже дано, сущность уже дана. Но математика на основе количественного анализа и синтеза позволяет познать (выявить) всю совокупность явлений и тем самым работать на необходимость выхода за пределы исследуемого пространства. Относительно всех остальных наук можно повторить слова авторов: они ничего нового не вносят, а только применяют математику к тем открытиям, которые стали возможными на основе количественного анализа.
Теория первого отрицания частной собственности, естественно, есть теоретическая база для разработки теории второго отрицания частной собственности — теории социализма.
Теория перехода от рабства к свободе предполагает знание категории «свободы», наличие теории свободы (возможность становления и развития).
В СССР в последние годы его существования с абсолютным рабством боролись все: и рабочие (рабочие, крестьяне, учителя, инженеры, врачи, учёные), и зарождающаяся буржуазия (буржуи и феодалы). Но если рабочие боролись с рабством вообще, за свободу, не зная, что это такое, то буржуазия вполне сознательно боролась за замену абсолютного рабства (советского социализма) на капиталистическое рабство. Рабочие бунтовали, а буржуазия, на плечах бунтующего рабочего класса, совершала контрреволюцию. И за то, что советские рабочие не владели самосознанием несут ответственность философы, экономисты, правоведы и т.д. Но кто несёт ответственность за оболванивание обществоведов? Безусловно руководство правящей партии. Но кто давал советы правящей партии? Круг замкнулся и не может разомкнуться без взрыва. Взрыв произошёл и он уничтожил страну.
В СССР рабочие были более свободными по сравнению с рабочими капиталистических стран. А вот буржуазия сверху до снизу и снизу до верху была значительно менее свободна, нежели соответствующая буржуазия в капиталистических странах. В этом вся суть советского социализма.
СССР создал лучшие по сравнению с капитализмом условия для рождения «быстрых разумом Невтонов». Но советская действительность (форма) значительно хуже, по сравнению с капиталистической, признавала собственных гениев. Два примера (с Академией Наук СССР и собственного предприятия «Факел»), которые приводит Бацанов, красноречиво об этом свидетельствуют. Подобные примеры может привести каждый свободный человек. Мне тоже хочется привести пример как учёный совет некогда великого научного центра «проголосовал» за ликвидацию основ собственной науки. С целью проверки своей теории я поставил эксперимент: можно ли исправить ошибку, допущенную в рамках данной системы, но тем не менее признанную как научное достижение внутри и вне системы? Теория утверждает, что нельзя. Однако действительность характеризовалась не только системой абсолютного рабства, но и наличием компартии, из которых в основном состояли властные структуры. А согласно общей теории ошибку можно исправить в рамках системы абсолютного рабства при наличии коммунистов во властных структурах в достаточной степени. По существу я экспериментально проверял степень коммунистичности КПСС. Теоретически я знал, что КПСС под влиянием системы абсолютного рабства, расцениваемого ею в качестве социализма, неизбежно преобразуется в свою противоположность. Моя практическая задача сводилась к тому, чтобы убедить коммунистов, руководство КПСС в том, что признание построенности социализма в основном есть фундаментальная (стратегическая) ошибка. Однако, понимая природу советского строя, видя теоретически и практически во что преобразуется КПСС, я не хотел чрезмерно играть роль Дон-Кихота (а каждый действительный учёный всегда в чём-то Дон-Кихот). Надо было любой ценой выяснить степень коммунистичности КПСС. Теоретически ответ такой: степень коммунистичности КПСС выше 50%, если ошибку, допущенную в рамках системы абсолютного рабства можно исправить. И до тех пор, пока степень коммунистичности КПСС была выше 50% целесообразно было обращаться во все структуры КПСС с целью объяснить соответствующим товарищам смысл стратегической ошибки, была надежда на её исправление. Но увы. Даже когда была потеряна всякая надежда, я продолжал, как утопающий, обращать свои надежды туда, где «умные» профессора над ними (надеждами) посмеивались.
Так вот, в частности, в период «эксперимента» учёный совет солидного научного учреждения, «загнанный» в «угол» обстоятельствами, вместо того, чтобы осознать и признать своё верхоглядство при оценке работ сотрудников, допущенное в прошлом, более внимательно проанализировать как ошибки, так и новые направления, задачи, методы, которые предлагались сотрудниками того же учреждения, взял под защиту честь собственного мундира, а вместе с этим взял под защиту невежество и беспринципность, выступил по существу как против начал собственной науки (механики), так против постановки новых актуальных проблем, от решения которых зависела как судьба страны, так и судьба собственного института. Когда защитники чести мундира исчерпали все научные аргументы на сцену вышел молодой, энергичный «предприниматель» (к.т.н.) и крикнул: «Не верьте ему! Он марксист!». Он мог бы с таким же успехом сказать: «Не верьте ему! Он учёный!». Однако, за этим восклицанием скрывается нечто большее: «Не верьте ему! Он ваш классовый враг!». Он знал к кому обращался. Он обращался к бюрократической надстройке научно-исследовательского института. Последняя оценила находчивость «нового русского» в науке. Так началась «перестройка» в некогда великом научно-исследовательском институте. Самоубийственная, бесчеловечная политика горбачёвского руководства стала пронизывать все отрасли народного хозяйства, ускоренно разлагая их. Однако горбачёвская безумная политика — политика верхов сама была порождена «политикой» низов. Главный же классовый враг учёного — невежество и носители невежества. Не одержав победу над этим врагом, учёный не может ничем помочь ни одному, ни другому социальному классу, ни обществу в целом.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.