Исторические размышления о каноничности канонизации

Публикации5ПУБЛИКАЦИИ

Алексей Муравьев. Исторические размышления о каноничности канонизации

Процедура канонизации (или прославления) в лике святых настолько привычна в современной православной практике, что обсуждать ее берутся лишь историки, которые вносят в ее обсуждение еще больше путаницы. Впрочем, отсутствие такого обсуждения и четкого представления о процедуре канонизации приводит к возникновению значительных трудностей. Мы разумеем прежде всего как известную осторожность в почитании современных подвижников благочестия, так и возникающие у православных христиан вопросы в отношении образов т. н. «неканонизированных» святых. Выросший из латинства примат иерархической власти в Церкви, выразившийся ярче всего в сергианском аппаратном всевластии, привел к странному омертвению церковного сознания, к боязни мыслить. Предложим же теперь благосклонному читателю несколько соображений на эту тему, могущих послужить к вящей пользе.

Скажем прямо, что христианская древность как таковой процедуры канонизации не знала, как не знали ее долго и византийцы. Это действие и понятие появилось в Византии никак не ранее палеологовской эпохи, и, сколь можно судить по источникам, первым святым, прославленным таким образом, был св.

Патриарх Арсений (ХIII в.). В следующем столетии мы уже наблюдаем четырнадцать случаев канонизации, включая св. Афанасия I, св. Мелетия

Исповедника и свят. Григория Паламу. Формы же процедуры были прямо заимствованы с латинского Запада. Знаменательно, что русский ученый Е. Н..

Голубинский начинал свой во многом несовершенный труд о канонизации святых в русской Церкви с утверждения о том, что «о канонизации святых в древней греческой Церкви мы почти что не имеем никаких положительных сведений»[1].

Святость

Тут нам придется несколько отвлечься. Дело в том, что современная идея святости несколько отличается от ветхо- и новозаветной, и даже пожалуй в чем-то от святоотеческой. Ветхозаветная святость (La??, кодеш, святыня) точнее всего передается словами «чистота», «сакральная посвященность», и ей более всего соответствует синоним кабод, сияние, а святой — это тахор или тамим, ритуально чистый, неоскверненный, назир — ритуально очищенный и гадол — великий. Восходит библейское слово «святой», ... к понятию

«отделённый, вымытый, чистый, обособленный, устрашающий», что указывает на причастность Богу через посвященность Ему. Бог именуется в Ветхом Завете

«Святым», но и священник, левит (Нав. 16:3) — также «святой». Святость прежде всего есть сохранение верности Господу посреди народа, отступившего от Него, принадлежность к «малому благому остатку» — так свят Лот, изведенный из Содома, так свят Ной, укрытый от волн потопа в чреве ковчежном, так уже в Новом Завете свята и Пречистая Богородица,

Богоизбранная Отроковица, именно такие оттенки имеет тема Христа — Святого

Отрока Господня, с этим отчасти связан образ Христа-Первосвященника. При переводе на греческий и другие языки христианского Востока кадош было отождествлено с греческим Raeio которое почти вытеснило из христианского употребления слово januo («сакральный, священный»). Так, древнее греческое слово «жрец» (janayo) стало обозначать священника, иерея; храм обычно называется святым, священным именно в этом смысле, хотя на ектении мы молимся именно «о святем храме сем» (...). Бог же Свят присносущною святостию, т. е. по преимуществу; именно поэтому ветхозаветные обозначения

Св. Духа как Руах Адонай (в смысле Дух Яхве), Руах Элохим или Руах Кадош в

Переводе Семидесяти и в последующем христианском употреблении превратилось в .... В Новом Завете мы видим не только продолжение этой линии, но и важный оттенок в понимании святости как принадлежащей Богу и уделяемой человеку в Таинстве Крещения, а также святости как врачевства (в особенности это видно у св. Павла, который часто называет христиан «святые во Христе Иисусе»). Эта новозаветная линия продолжается в раннехристианском именовании святыми тех, кто следует путем воздержания и аскезы. В языке сирийской аскетики появляется технический термин «каддишэ»

(...), букв. «святые», обозначающий супружеские пары, давшие обет взаимного воздержания и служения Богу[2]. То же видно и в словах, которыми языки древнего Христианского Востока передавали это понятие: так, грузинское цминда связано с корнем «чистить, мыть», то же и в коптском уав. Разумеется, никакой процедуры «возглашения» или «причисления» ко святым в этом древнем смысле не было. Однако, по мере проникновения в христианский язык юридической терминологии, появилась и закрепилась в сознании христиан идея «праведного раба Божия, поставляемого в пример к подражанию» и с этой целью провозглашаемого торжественно как sanctus, разрешенный, освященный авторитетом (от глагола sancire, ср. рус. санкция).

Юридизм и святые.

В соответствии с юридическим сознанием развились два разных подхода к этому вопросу — формально-юридический и духовный, подтверждающий (иногда их отождествляют с западным и восточным, что не вполне справедливо, ибо на

Востоке часто торжествовал юридизм, а на Западе были примеры решения вопроса о святости «народом»). Греческое слово Piae?noieo, букв.

«провозглашение», служащее ныне для обозначения процедуры канонизации, появилось довольно поздно в этом техническом значении. Греческие отцы числят за ним только значение исповедания веры и епископского провозглашения.