Исторические размышления о каноничности канонизации, страница 4

Русской Церкви, вместе с большим количеством полезных сведений о русской святости ответствен за разного рода домыслы, а то и просто неверные сведения, тут и там находимые в его книге. Сам труд этот был написан в кильватере позитивистского труда В. О. Ключевского (Москва, 1871) о житиях русских святых и его византийского аналога — книжки А. П. Рудакова. Автор и сам понимал это, извиняясь в послесловии за недостатки своего детища.

Систематическую критику идей Голубинского провел в специально написанной статье один из лучших католических агиологов того времени болландист о.

Поль Пеетерс, который, критикуя Голубинского за непоследовательность и путаницу, задал главный вопрос, на который почтенный профессор не дал ответа: именно, как же происходит у православных «канонизация», если никто ничего не постановляет о «почитаемых смертных»[5]. Сам Голубинский, как ясно видно из разбора о. Пеетерса, склонялся-таки к мысли, что

«правильная» канонизация — это католическая схема, где праведный

«почитаемый смертный» возносится иерархией на ступень святого, однако ему же приходилось и констатировать отсутствие такового прославления даже в

Синодальный период! Для о. Пеетерса, как для регулярного католика, в этом и заключался главный дефект православного почитания святых, и он считал, что Русской Церкви надо позаимствовать более систематичную практику и учение латинян в целях объединения с ними (читай — подчинения Риму). С недоумением замечал он, что из фактов, приводимых Голубинским, следует, будто народное почитание не только предшествует канонизации, но и является основанием для оной! Более того, как видно из истории канонизации свят.

Митрофана Воронежского в 1832 г. и св. Феодора Угличского в 1896-м, первоначально верующие приходили на могилу и служили частые панихиды по усопшим, затем к ним прибавлялись молитвы о заступлении, а затем уже служился и молебен, знаменовавший оформление почитания, которому решением церковной власти придавался вселенский статут. Бельгийский ученый иезуит не смог понять только одного, что православное Предание просто не нуждается в канонизации по латинским лекалам. Отрицательный и даже парадоксальный вывод о. Пеетерса мы можем повторить в смысле положительном: итак, богослужение (служба, молебен) есть осуществление прославления, оно — основа почитания («культ святого есть не только почесть, воздаваемая ему..., но уделение (инвеститура) этого достоинства, уделение возобновляемое и длящееся, при отсутствии которого сама сущность титула исчезает»[6]).

Итак, и краткий экскурс наш, и дискуссия вокруг объяснений Е. Н.

Голубинского заставляют повторить наш главный вывод: в Православном

Предании не было и нет идеи иерархического установления почитания святых, и именно православное почитание по местам служит главным критерием признания Церковью святости того или иного подвижника. Именно поэтому следует еще раз прислушаться к словам приснопамятного Вл. Григория Граббе:

«В сущности, канонизация в Православной Церкви не есть "производство", как у католиков, а утверждение и богослужебное осуществление почитания святых, уже существующего в сознании пастырей и паствы. Через это почитание и услышанные молитвы и чудеса мы познаем, что тот или иной подвижник прославлен Богом. Дело проще в отношении мучеников, почитание которых поэтому иногда совершалось чуть ли ни сразу после их кончины».

1] Е. Е. Голубинский История канонизации святых в русской Церкви (Москва,

1903), с. 13.

[2] В подобном же смысле и понимался сирийскй термин «сыны и дщери

Завета».

[3] F. Dell’Oro Beatificazione e canonisazione, excursus storico-liturgico

(Roma, 1997).

[4] Голубинский. История..., с. 22.

[5] P. Peeters. La canonisation des saints dans l’Eglise russe // Analecta

Bollandiana 33 (1914) 380—420.

[6] Idem , 411.