Русский анархизм: Бакунин, Кропоткин, Толстой, страница 15

Говоря об эсхатологии Толстого, следует признать и эсхатологию Кропоткина с Бакуниным, потому как, рисуя безоблачное будущее после социальной революции, они не говорят о тех угрозах, которые может нести в отдалённом будущем (как и в ближней перспективе) установление анархии.

Критика революций с консервативных позиций (например, Жозеф де Местр, Эдмунд Бёрк), как правило, заключается в том, что революции нарушают естественное развитие истории; разрабатывая свои теории, революционеры не могут учесть все «за» и «против» и все случайности, способные повлиять на ход событий. Прогресс должен быть постепенным, революции же вместо прогресса вызывают хаос и отбрасывают общество назад в развитии.

Кропоткин не напрасно критикует экономистов: ведь он надеется на изобилие благ, последующее за установлением анархо-коммунизма. Однако экономистам известно, что число ресурсов ограничено, и доступ к ним на разных территориях ограничен, поэтому даже в XXI веке не удаётся удовлетворить минимальные потребности всего населения планеты. Если же сохранить капиталистические отношения, но ликвидировать государство, как предлагают анархо-капиталисты (правда, к исследуемым теоретикам это не относится), то возникает ещё одно противоречие. Обрушиваясь с критикой на государство, анархисты игнорируют те полезные функции, которые оно может выполнять. Например, попытка президента США Герберта Гувера оставаться верным идеалам Адама Смита о «невидимой руке рынка» и невмешательстве государства в экономику углубила назревший экономический кризис, известный теперь как «Великая депрессия». Выйти же из кризиса удалось только с приходом к власти президента Франклина Рузвельта, разработавшего соответствующий план, названный «Новым курсом Рузвельта». Другая важная задача государства – защищать своё население от внутренней угрозы в виде преступности, которой чревата та же анархия.

К сожалению для уважаемых теоретиков, прогресс создал и другие трудности для осуществления анархической революции. Если Бакунина пугала военная машина пруссаков, то за почти 150 лет военный потенциал государств многократно вырос, появилось то оружие, о котором мыслители XIX века могли даже не догадываться. Государственная машина превосходно защищает себя и своих лидеров. Улучшились и методы поиска преступников. Если анархистам и другим революционерам XIX-начала XX века в России удавалось убивать чиновников и даже царя Александра II, то террористы современности и просто недоброжелатели политических лидеров – по крайней мере, в России и странах Европы – совершают свои покушения крайне редко.

Помешают народу восстать и либеральная пропаганда об ужасах революции и последовавшей за ней сталинской диктатуре. Покорность же населению прививалась не только церковью, но и пропагандой советской. Как мы видим, пропаганда – надёжное оружие против народных волнений и потрясений. К тому же, достаточно отвлечь население такими проблемами, как статус русского языка, и оно забывает о проблемах экономических и политических.

7.  Заключение. Вывод

Итак, нами были рассмотрены работы русских теоретиков анархизма – М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина и Л.Н. Толстого. Общим в них является следующее:

- осуждение самой сущности государств и власти, основанных на насилии и несправедливости, а вместе с тем и существующих заблуждений, препятствующих свержению государства;

- предложена своя идеальная модель общества, где не будет принуждения, где будут царить равенство и братство, где каждый человек будет стремиться к взаимопомощи и не оставаться безучастным к порокам окружающего мира.