Рабочий семинар ММАСС "Построение методологии общественных дисциплин", страница 7

Теперь: почему общественные дисциплины не могут быть теоретическими? Можно это совсем с другой стороны повернуть – поскольку те знания, представления, которые получает тот или иной дисциплинированный обществовед, не должны транслироваться и передаваться. На это положен фактически запрет – поскольку они получены в определенном или конкретном действии. С определенными целями, с определенными людьми и т.д. Но средства и методы такой работы могут передаваться и транслироваться в другую ситуацию, где получатся, кстати, другие теоретические представления относительно общественного явления.

Поэтому проблема здесь есть, и разделять этот тонкий момент совершенно необходимо, и не всегда это получается четко разделить. По крайней мере, я пока так это понимаю.

Так еще вопросы? Тогда – все ясно; и тех, кто собирается участвовать в семинаре, я прошу по поводу данной вводной составить две вещи. Первое – программа работ: что должно быть сделано для того, чтобы у нас появилось однозначное знание относительно того, как устроены общественные дисциплины. И второе – относительно этой программы подумать, чем каждый из присутствующих здесь займется и как будет действовать. Соответственно, те, кто ни первого, ни второго не сделает, сначала попадут в разряд (как вы их там назвали) пассивно слушающих… А, я понял: вы будете активно слушающим?

Шульга: Нет, тогда – пассивные участники.

Попов: Пассивные участники, соответственно, постепенно вымрут, как динозавры. Я вам объясню, почему. Потому что через некоторое время, если они туда влезать не будут постоянно, они перестанут понимать, о чем речь. Некоторые уже совсем перестали понимать и ходят только из любопытства. Но это, кстати, вредит умственному здоровью, гигиена нарушается.

Шульга: Чего?

Попов: Гигиена нарушается умственная.

Шульга: А в чем она здесь должна состоять?

Попов: В данном случае она состоит в том, что надо работать.

Шульга: Нет. Когда посещаешь то, что не понимаешь?

Попов: – Превращаешься в… есть такой персонаж в "Ревизоре" – Петрушка (он меня как в детстве потряс, так и до сих пор), у которого книжка была, в которой закладка была на одной и той же странице. Он читать-то умел. Но все напрочь забывал, поэтому читал все время одно и то же: ему просто интересно [было], как буковки складываются, как предложения получаются.

Шульга: Ну, а что плохого?

Попов: Я не сказал, что плохо – некоторым будет интересно слушать: одни говорят, другие возражают, третьи смеются – и это станет единственным предметом.

Мрдуляш: Слушать и не понимать приучает мозги человека не работать над тем, что слышать. Очень быстро такая привычка появляется – как у детей, которых плохие учителя с детства испортили... Но и в таком возрасте это не очень сложно. Поэтому: вариант – безвыходный с технической точки зрения.

Попов: Потеря умственного пульса. Так. Еще вопросы.

Шульга: А программа в чем, собственно, заключается?

Попов: Можно произвести терминологический анализ наших предыдущих двух с половиной лет, в которых вы активно участвовали, и вы там заметите, что структуру программы (и как она устроена) я обсуждал, по крайней мере, раза четыре – я уж не говорю, что разные другие люди (типа Копылова, Зинченко и других) про это рассказывали чуть ли не несколько раз. Даже блоки рисовались, как это все происходит и т.д., отличалось от проекта и проектирования, объяснялось, почему именно программирование должно быть для организации работы. И вы – как девственник: спрашиваете, что же такое программа.

Шульга: Именно в программировании-то и нет никакой программы. Там вся суть в том, что нету программы.

Попов: Здрасьте! – обязательно.

Шульга: Там есть только движение, и вокруг него возникают проблемы.

Попов: Двигаться-то надо в соответствии с программой, а не бессмысленно скакать из клетки в клетку. Так. Я полагаю, что все это знают и понимают. А те, кто не знает и не понимает, им надо просто работать и оно само собой приобретется.

Так. Это я введение сделал – самое общее и, может быть, не очень определенное, но сознательное – чтобы вы могли подумать и, может быть, немножко напрячься. Может быть, мы получим разные представления о том, как будем двигаться, и – будет хорошо.