Проектирование нового поколения гуманитарных технологий

П.Г. Щедровицкий

Установочный доклад к ОДИ ШКП по теме:

"Проектирование нового поколения гуманитарных технологий"

П.Г.: В дальнейшем мы будем идти по расписанию, у меня полтора часа для того, чтобы задать некие содержательные рамки и моменты, связанные с этой темой. Далее распределение по рабочим группам на первый этап игры, который, как вы поняли по программе, продлится до вечера среды. Забегая вперед, скажу, что не предполагаю делать на этом этапе тематических групп, а предполагаю делать икс-группы по свободной выборке, как дополнительный номер, по номерам потом соберется. Если нам удастся за один этап выйти на формулировку нескольких проблемных или тематических групп, то мы под них произведем ротацию и создадим группы второго этапа. Вторая часть установки - организационно. Многие играют впервые, кто-то, прежде всего наиболее молодые, не принимали участия в наиболее интенсивных формах. Поэтому я обратился к тебе, надо вводить в режим мониторинга, во второй части я расскажу о том, что есть организационно-деятельностная игра, как ею можно пользоваться и какие опасности стоят перед участниками. Тема чрезвычайно трудная и посмотревшие программу обратили внимание на специфический характер первых 3 дней - там несколько тем поставлены встык, каждая из них требует глубокой проработки, и я рассчитываю, что каждая из групп построит свои тематические планы, прорисовав поверх предложенного макета программы свою программу. Сегодняшний день самый важный, и у нас будут трудности с теми, кто приедет сегодня вечером и завтра - их придется упаковывать в отдельные группы, и они будут жить в своем режиме. Сегодня надо внимательно прочитать программу, нарисовать то, что там написано в виде план-графика, и выделить тот конкретный ход, который вы будете проходить по этой программе, при этом оставляя для других групп возможность идти другими линиями, а для нас в целом обсуждать это как мозаику. Теперь к содержанию.

Одним из источников постановки этой схемы был вопрос, который мне несколько лет назад задал Искандер Валимов. Занимаясь в Татарстане созданием целого ряда направлений здравоохранения, он спросил, в какой мере, на мой взгляд, Московский методологический кружок, организационно-деятельностные игры и школа культурной политики были гуманитарными проектами, что я вкладываю в это понятие и с какими другими проектами 20-го века может быть соотнесена эта совокупность проектных идей и конкретных инициатив. Ну, скажем, является ли Паухауз, как одна из самых первых и мощных школ в области дизайна и проектирования, гуманитарным проектом? Является ли гуманитарным проектом психоанализ, в какой мере можно считать гуманитарным проектом Римский клуб, относительно какого пространства идей, инициатив, можно позиционировать Московский методологический кружок, оргдеятельностные игры, школу культурной политики, ну дальше я добавлю... Азиатско-христианскую школу... Или Сибирский институт инвестиционных исследований, или Федеральную комиссию по ценным бумагам. Существует ли внутри этих идей, замыслов какая-то энергия (пассионарно-сорбционная способность (ПСС)) гуманитарного видения мира, осмысления, каким образом артикулируются ценности и цели этого проекта, этой инициативы, и с чем приходится сопоставлять то, что делается... Где та линейка для измерения того, что делается и сделано, с которой можно соотнести эти разнородные инициативы. У меня нет ответа на этот вопрос. Я этот вопрос принял, продумываю с разных сторон, но завершенного ответа у меня нет. Вот здесь была названа одна из поверхностных линий проблематизации, заключающаяся в том, что для многих профессионалов, страдающих в большей или меньшей степени болезнью культуроцентризма, гуманитарное не соотносимо с технологическим, и технологическая форма организации, в каком-то смысле, антипод гуманитарного знания и гуманитарного проекта. Эта тема широко обсуждается в разного рода публицистической и серьезной литературе, хотя все более-менее понимают, что нельзя ставить знак тождества между гуманитарным и гуманистическим, человеко-ориентированным и гуманитарно-ориентированным. Все более-менее понимают, что гуманитарное не сводится к культурному. Грубо говоря, есть некое поле обсуждающихся тем, некая топика, которая, я думаю, здесь быстро будет воспроизведена. В той мере, в какой некие люди начитанные, иные рефлексивные, каждый предъявит здесь некий существующий уже в общественной коммуникацией топ смысла и содержания, связанный с этой темой, как это уже начало происходить в рамках презентации, а дальше будет разворачиваться. Но я исхожу из того, что все эти темы и узлы смысла, содержательные представления и понятия, они являются лишь тестом из которого, с одной стороны, надо вылепить некое определенное представление о гуманитарном, а, с другой стороны, очень трудно вылепить, в силу его разнородности. И отсюда - привлечение форм игры. Собственно игра нужна далеко не всегда, и те кто участвовал в особенно первом поколении организационно-деятельностных игр, понимают что это достаточно драматичная и опасная форма коллективной коммуникации и работы, которая не должна применяться в задачных ситуациях, то есть в ситуациях имеющих решение. Если мы знаем как это делается, но при этом испытываем трудности с построением механизма, то гораздо легче делать это другими, неигровыми методами. Игра нужна для решения проблем, которые решения не имеют. Их сформулировать, добиться панорамного видения ситуации, и на основе этого многостороннего рассмотрения переводить ситуацию с проблемами в формулировку проблемы - то есть в то, что, как учили нас древние, - половина решения. Правильно поставить проблему - значит наполовину ее решить, а еще грубее это значит: выделить то направление постановки, которое может привести к каким-то продуктивным ходам, а не является заведомо тупиковым. И собственно в этом отличие проблемы от проблемной ситуации и ситуации с проблемами. Которые трудно локализовать, ограничить, оформить, и, в этом смысле, поставить. При этом меня совершенно не интересует школа культурной политики. Тех, кто приехал с темой 95-го года благополучно на поля выношу и отсылаю туда - к 95-му году. Я привез с собой оргпроект игры 95-го года, можно с ним еще раз познакомиться, вспомнить. В этом смысле, для меня проект школы культурной политики завершен. Идея культурной политики, которая была достаточно будоражащей в 87-89 годах, подвигала какой-то коллектив на размышления о поисках собственного места в этой ситуации. Я считаю, что культурная политика оформилась как особый тип и особая сфера отношений к деятельности. Оформилась во многом, во всяком случае в своих контурах, может быть не в инструментарии, и для меня это не представляет особой проблемы. Простым показателем является то, что я начал читать лекции по культурной политике, и, в этом смысле, тема достаточно разобрана, в ней можно углубляться в технологии отдельных отраслей культурной политики, но это уже вопрос конкретной проработки, вопрос рефлексии опыта, соотнесения с другими проектами программ в этой сфере. Заявленная тема - проектирование нового поколения гуманитарных технологий, и при этом я хочу обратить ваше внимание на жуткую связь, во-первых, проектного метода… При всем многообразии критики проектов и проектирования, с которой мы сталкиваемся в конце 20-го века, при всей демифологизации проектирования, т. е. при нахождении большого числа ограничений на применение проектного метода, я настаиваю, что рабочим процессом в этой игре должно быть проектирование... И в этом плане я прошу всех, кто знает что это такое, ответить на вопрос про методологию проектирования, а с другой стороны совершенно понятно, что поскольку мы применяем такой жесткий метод, должен быть и соразмерный этому методу объект. Поэтому проектировать мы будем гуманитарные технологии. В принципе можно сказать грубее - ничего кроме гуманитарных технологий нельзя спроектировать. А спроектировав и применив проектный метод, и получив в результате пакет гуманитарных технологий, мы должны в рефлексии понимать что этим отнюдь не исчерпывается все поле гуманитарных инициатив, отнюдь не все из них технологичны... должны и могут быть технологичны, являются технологичными... Так к другому полюсу - коммуникациям, но, по всей вероятности, не как партнер и не как кооперантор(?) по деятельности. И в этом плане здесь все здорово, пускай растут цветы, но пусть растут в специально отведенном для этого месте. А, метафорично, самое непонятное во всей этой формулировке - тема нового поколения. Здесь я скажу 2 слова. Думаю, что подавляющая часть присутствующих наслышана о дискуссиях, связанных с поиском субъекта развития (Я как-то писал об этом (см. статью "В поисках субъекта развития".), при этом – с поиском этого субъекта в действительности социологии, социальной психологии, исторической социологии, когда таковым субъектом называются те или иные социальные группы, и им приписывается так или иначе понятая миссия развития. В качестве такого субъекта в конце прошлого века фигурировали: интеллигенция и пролетариат, позже - молодежь, дальше - правящая партия, техноструктура... Целый ряд конкретных социальных субъектов и все, вероятно, очень похоже на наивное оргпроектирование, когда генеральный менеджер или высший этап менеджмента для способствования развитию своей фирмы создают отдел развития. Чем они будут заниматься понятно. Странная концепция “развития” приводит к созданию странного отдела. Понятно, что от этого никакого развития не получается. Но, вместе с тем, мы всегда приписываем очень много дополнительных смыслов и значений слову “новое”, и, наверное, в каждой конкретной точке нашего движения мы можем провести такую разграничительную линию и сказать, что были одни способы деятельности, один инструментарий, мы им пользовались, и он, вообще-то, был достаточен для стоящего класса задач. Это своеобразная игра целей и средств, когда мы в содержание целей, фактически, закладываем то, что можем сделать. То есть мы объявляем целями то, что уже в каких-то превращенных формах присутствует в средствах нашего действа. И в этом плане все мыслимые цели, будучи косвенно заложены в средства, которыми мы пользуемся, достижимы. И, на самом деле, невозможно выделить разрыв между целями и средствами. Только благодаря очень сложно организованной филосовско-методологической рефлексии можно так сформулировать цели чтобы потом обнаружить несоответствие их средствам, чтобы сказать, что этого мы не можем. Это очень извращенное сознание, которое может это сделать, и превращает мыслительно организованную рефлексию в инструмент каких-то нововведений. Когда я говорю о новом поколении, то не имею ввиду, что существующий пакет методов и средств воздействия на некий класс объектов, который мы называем гуманитарным, себя исчерпал. Отнюдь. Более того - вполне осмысленно ставить рабочие задачи на экстенсивное освоение наличного арсенала. На то, чтобы за счет имеющихся технологий обучения, средств массовой информации и коммуникации, консультирования экстенсивно разворачивать, во-первых, воспроизводственную базу этих технологий, которая, в том числе, будет предполагать фактическую переподготовку населения всего Земного шара, за исключением, может быть, нескольких десятков миллионов человек, более активно вовлеченных в эти технологии, и являющихся их производителями. А с другой стороны - внутри каждой такой области существуют внутренние цели, которые, по всей видимости, и ресурсоемкие и требуют времени. Я исхожу из того что новое поколение гуманитарных технологий можно только спроектировать. С этой точки зрения проектный метод, будучи очень грубым методом, построенным на забрасывании в будущее некой идеи и оценки происходящего от нее с отбрасыванием несоответствий... Вот этот грубый проектный подход применимо к новому поколению гуманитарных технологий может дать продукт и результат. При этом не стоит думать, что если нам в этот и следующий раз удастся сформулировать некое видение нового поколения гуманитарных технологий, то они предназначены для реализации. Думаю, что нет, полагаю что в тех зонах, где находится каждый из вас, это будет востребовано и реализовано в ближайшее время. Это не ориентированное на зону ближайшего развития вашей деятельности мероприятие. Но хорошо было бы представить себе, пусть в самых общих контурах, как будет выглядеть это новое поколение... Может на уровне очень грубых (брутальных?) оппозиций. На уровне растаскивания тех проблем, которые сегодня существуют в зонах нашей деятельности. Неважно, идет ли речь об образовании, новых формах финансовой инженерии или еще о чем-то. В этом смысле я хотел бы, чтобы наша работа здесь была достаточно жесткой, ориентированной на обозначение контуров требований к новому поколению гуманитарных технологий, которое, возможно, начнет осваиваться и распространяться через 25-30 лет. И которое, вполне вероятно, сегодня не имеет ресурсов для своей реализации. В этом плане я против понимания. Понимание - я часто это говорил и в последние годы, глядя на итоги проекта фонда культурной политики... Понимание - очень мягкая функция... Все на свете можно понять, если немного извернуться, встать правильным образом и установку на понимание рассматривать в качестве ведущей. В условиях, когда мы живем в мире, где многие субъекты действуют по-разному, и при этом, на уровне деклараций, все имеет право на существование, понимание - удобная функция, вполне достаточная для организации жизнедеятельности. Проектный метод, на мой взгляд, опирается, прежде всего, не на функцию понимания, хотя она там присутствует как вспомогательная функция, а на мышление, в качестве важнейшего компонента проектирования, включает в себя проблематизацию, а значит выявление невозможности действовать и понять, фиксация того, что непонимаемо и артикулируется как непонятное, и затем целый ряд довольно любопытных возникших в истории приемов и способов работы с проблемным, непонимаемым. Собственно здесь 3-й поворот. Проектирование. Мышление, как основа этого проектирования. Собственно природа этого мышления. Опять же для многих из вас это известно, я много это обсуждал, но сейчас бы попробовал это сформулировать чуть жестче: “что значит мыслить?”. Есть достаточно распространенная точка зрения, что мыслить - это знать интенционально (англ. Intentional - намеренно, целенаправленно), то есть лучом, исходящим из сознания, пробегать по некоторым объектам, ухватывая их контуры, а затем проникать в их структуру. Во многих философских направлениях интенциональность рассматривается как основная, краеугольная характеристика мышления... Я считаю, что это не так, что гораздо ближе к истине трактовки, полагающие основной характеристикой мышления схематизацию. Схематизацию как пространственную сборку разнородного и особую работу этого разнородного в одном. Здесь я исхожу из того, что мышление пространственно по своему существу и в той мере, в какой оно все время работает в разнородном, и в этом смысле в несобираемом, несоединимом... Грубо говоря - понимание должно эту разнородность ухватить, а ухватив, естественно, разбегается, потому что каждый раз при резонансе с разнородным понимание теряет возможность собирания. Наоборот, уходя внутрь каждого из элементов, становясь ими, уподобляя себя... Мышление наоборот - оно должно взять это и как бы элиминировать (англ. Eliminate - выделять) разнородность, представить то, что объективно является разным, как одно. Тем самым проигнорировав всю специфику каждого из элементов, выделить только то, что делает их одним. Теперь обратите внимание - очень интересна проблематика, связанная с понятием “сущность”, о которой я многократно говорил. До тех пор пока мы считаем, что сущность вещи лежит внутри нее как своеобразное ядро, работающее изнутри, и определяющее поведение этой вещи в изменяющихся обстоятельствах, до тех пор понимание и его крайняя форма эйдетического (aid-помощь, сбор) созерцания - попытки проникнуть внутрь, увидеть ядро сквозь оболочку - остается ведущей функцией. В тот момент, когда мы переходим к мышлению и вынуждены уничтожать это разнообразие ради объединения, мы вынуждены менять концепцию сущности, поскольку сущностью, в этом случае, становится системная связь, а отнюдь не характеристики входящих в эту единицу элементов и образований. И, в этом плане, эта самая сущность как то, что объединяет и связывает, но не принадлежит ни одному из связываемых, оказывается тем, что в системном языке именуется “функциональной структурой”, то есть тем, что мы рисуем “поверх”, приписывая каждому из рассматриваемых образований некое место, некую соответствующую этому месту функцию, или набор функций, в той сущности, что мы создали за счет мышления. Значит, в принципе, я понимаю, что говорю не о простом, но, мне кажется, я говорю достаточно просто в изначально заявленной “логике жестких оппозиций”. И вот этот акт “сборки” и “размещения”, а иначе, “набрасывания” “функциональной сети” и предания каждому из образований места, а, следовательно - сущности, вот эта пространственная операция схематизации и есть, на мой взгляд, сущность мышления... При этом добавим, что не только на мой взгляд. Я бы утверждал, что то же самое обсуждал целый ряд средневековых схоластов, примерно то же обсуждал Кант, а в очень артикулированной форме я недавно обнаружил это у Владимира Ильина, в одной из его поздних работ, написанной в Париже и хранившейся в виде рукописи, недавно ее начали публиковать в “Вопросах философии”. А теперь смотрите на интересный момент - в этом плане мышлению безразлично, было-ли чего собирать! Потому что я вел размышление в логике оппозиции к пониманию. Но если у вас есть функциональная структура, этот каркас с набором мест, какая разница было ли что-то, что в эти места класть, или нет. Еще жестче... Я вчера разговаривал с одним своим коллегой, он очень давно работал в разведке, и он говорит что интересная задача: по элементу идентифицировать целое... Вот теперь представьте себе, что у нас есть не весь набор элементов, по отношении к которым мы проводим работу по “функционализации”, а у нас есть только один элемент, например, нового поколения гуманитарных технологий, который сегодня присутствует в окружающей нас практике, но является инородным, все время остается на полях и не анализируется... Но мы идентифицируем этот элемент как своеобразную проекцию в настоящее той, грядущей, функциональной структуры, и по нему восстанавливаем целое... Но обратите внимание - слово “восстанавливаем” является неправильным. Мы проектируем. Мы имеем присутствующий элемент будущего, еще не имеющий своей целостности, но наводящий набор возможных функциональных связей. Вопрос - его угадать.