Легитимность политической власти, страница 4

По сути этот спектр не выходит за пределы веберовской типологии власти, оставаясь между полюсами напряженной связи харизма - бюрократия. Но полюса четко фиксируют границу движения отношений власти, ее легитимности, которая в трактовке Вебера обречена всегда оставаться вариацией религиозной веры.

Эта граница означает, что категория «легитимность» получает у Вебера узкое и плоскостное истолкование, она лишена «заземления», оторвана от прочной конкретной основы, которая одна способна дать силу для прорыва тесных границ типологии. Это означает, что категория лишена «тяги» - внутренней энергии самодвижения, и ней нет развивающегося ядра. И в таком смысле она сама предельна и ограничена.

Узость сферы приложения, субъективно-эмоциональный характер содержания легитимности в изложении Вебера помогают понять причину отсутствия научных дискуссий по поводу и самой категории, и этого се изложения. Имеете с тем нельзя снимать со счетов и «магию авторитета» самого Макса Вебера. Поэтому обсуждение, как правило, доводится до того порога, за которым начинаются незыблемые и не подлежащие пересмотру основания из-за их принадлежности классику социологии. Так обстоит сегодня дело с веберовской категорией «легитимность»,  что  вынуждены  признать  такие  видные   теоретики как   Р. Дарендорф   и   Н. Хеннис. Но  это  никоим  образом   не дает повод для освобождения и в дальнейшем от ее научного анализа и оценки возможностей применения.

В трактовке Вебера легитимность всех типов власти отмечена знаком пригодности "на все времена". Это понятно, потому что легитимность является аналогом эмоционально-иррационального отношения, вариантом религиозной поры. Иного отношения к власти масса не знает. Для нее значимы только тс идеи, которые исходят от власть имущего или от референтной группы. К ним заведомо неприменимы объективный критический подход, оценка «со стороны». Веберовская легитимность питается такой субъективной иррациональностью и выступает поэтому как особая форма выражения иллюзорного миропонимания или его фрагмент. Эта форма, в свою очередь, гарантирует известную устойчивость своего существования.

Выбор позиции, идеи, действия становится прерогативой исключительно власть имущего. Он дает массе тот ориентир, «образец», по которому она в реальности выстраивает свои действия и создает идеологию. «Престиж образца» оказывается несравненно сильнее самой реальности.

В концепции легитимности отразилась личная позиция Вебера, его неприятие массы. Он был непреклонен в убеждении, что народ с его «низкой рационализацией мышления» имеет примитивные цели и нуждается в твердой руке. «Такие понятия, как „воля народа", „подлинная воля народа", уже давно для меня не существуют,— писал Вебер в письме Р. Михельсу.— Они — фикция» [2, стр.196]. Эта позиция объясняет, почему легитимность в его трактовке очень напоминает «одностороннее движение» — от лидера к массе. Принципы такого движения Вебер распространяет на все эпохи и все формы политической власти.

Разумеется, в истории были такие ситуации, которые позволяют провести параллель между ними и выведенными Вебером отношениями власти. Категория «легитимность» помогает здесь глубже понять механизм этих отношений. Однако подчеркнем. что речь идет об условной линии — параллели, которая может Сыть лишь относительно пригодной для объяснения даже частной ситуации.

Но там, где Вебер ведет анализ возникновения легитимности конкретных социальных групп, постепенно набирающих экономическую силу и политическую власть, его суждения приобретают точность и заставляют "задуматься современного исследователя. Вебер показывает, как возникает реальный тормоз, который затрудняет процесс эффективного управления обществом. И здесь сделанные Вебером выводы со всей полнотой можно отнести к современной России.