Современные ереси и их борьба с православием, страница 4

Не задумываемся мы, что само слово "Литургия" означает общее дело всей Церкви. Где Церковь этого дела не делает, там нет, по сути, и самой Литургии. Откуда же у нас такой взгляд на Литургию как на "освещение воздуха"? Не оттуда же ли, где чем больше месс в день на одном престоле, тем больше "святости" и "благодати"?! А всему виной, всему оправданием - латинское понимание всех таинств, столь удобоприемлемое для нашего человека ветхого, и столь недопустимое для нашего человека нового, в которого облекаться мы, правда, и не собираемся; мы лучше вслед за папистами узаконим нашу ветхость. Они отменили весь суточный круг богослужения, кроме литургии, отменили посты; таинства свели к заклинательным формулам и к веществу, - и мы следуем послушно у Запада в хвосте, и вместо явного принятия унии, вместо того, чтобы называться "католиками восточного обряда", остаемся "православными западного обряда, западного образа мыслей, западного богословия, богослужения и благочестия". По-латински мы и службу уродуем, по-латински исповедуемся, перед латинскими иконами и свечи ставим, постепенно начинаем и по-латински Богу молиться и спасение понимать также по-латински. И что всего хуже и опаснее - мы этого и не замечаем, считаем, что все это и есть православие. А если мы приняли этот западный дух жизни, то, конечно, нам недалеко и до прямого слияния с еретическим сборищем. И все же, несмотря на это западное еретическое влияние, Церковь православная остается Единственной истинной и Святой. Это доказывает хотя бы история первых десятилетий Советской власти. Церковь, на протяжении уже двух столетий пропитывавшаяся тлетворным влиянием латинства и протестантства, дает вдруг стольких мучеников, исповедников, кровно свидетельствовавших истину православия. Церковь дает нам и примеры богословов, пастырей, литургистов, вернувшихся к святоотеческим истокам, к святоотеческому богословию, богослужению, пастырству. Все более ясным и в наше время, даже по сравнению с 19 веком, становиться понимание корней, истоков Православия, все большему количеству пастырей и мирян легко видна разница между тем, что в нашей Церкви свое, а что чужое - западное. Значит, все это время Церковь незримо и непостижимо хранила святоотеческое наследие; хранима была сама Духом Святым, который, стало быть, только в ней и есть. В латинстве такого осмысления все же не наблюдается, потому что те вещи, которые у нас являются ИЗВРАЩЕНИЯМИ правил Церкви, извращениями заметными и устранимыми при желании, - в латинстве возводятся В ЗАКОН, там отсекается сама возможность возвращения к св. отцам. Дух противления православию гонит еретиков все глубже в бездну. Православным же следует (...) духовно размежеваться с Западом. Православных часто обвиняют в "гордом, фарисейском" стоянии за свои догматы и каноны, в том, что православные считают свою Церковь единственной, имеющей всю полноту Благодати.

<...>

Но скажите, кто больше прав. Иоанна Кронштадского, например, любил всякого человека независимо от исповедания?