Как глаз непосредственно различает тысячи оттенков, так и ум, определяя дискурсивно, с помощью понятий и рассуждений, чем отличается, например, уверенность от предположения, в то же время и прямо усматривает данное отличие, опираясь на непосредственное знание своих внутренних состояний, своих актов: вот это есть уверенность, вот это — предположение, это — восприятие, а это — воспоминание, это — переживание дружбы, а это — смерти друга... Культуру интуитивного знания, умозрения активно разрабатывает одно из ведущих философских направлений XX века — феноменология.
Отказавшись на время от естественной установки на восприятие вещей, существующих вне нас, переключите внимание на собственное сознание. Мир дан мне через сознание: "стол" — это стол в моем сознании (реальный стол меня сейчас не интересует), мое восприятие стола. Можно упростить задачу, закрыв глаза. Теперь перед мысленным взором — представление стола, воспринятого ранее. Оно возвращается, удерживается, длится в безостановочном, многослойном потоке переживаний (ощущений, эмоций, желаний...), проносящихся через фокус сознания. Но и само представление — не застывший рисунок, a пpoцесс, серия мгновенных представлений: один наглядный образ стола сменяется другим. Связанный с наглядным образом (и со словом) смысл ("стол есть то-то и то-то") тоже непрерывно изменяется, pаспадаясь на целый спектр смыслов: писатель, столяр, даже один и тот же человек в разные мгновения осмысливают стол по-разному. И все же в этом потоке обнаруживается нечто устойчивое, всегда остающееся тем же самым и оформляющее сплошную текучесть образов и смыслов, — "стол". Такие устойчивые объекты сознания, усматриваемые не во внешнем опыте, а во внутреннем, часто называют эйдосами или идеями (от греч. "идэа" — "вид", "форма", "образ"), а вот это текучее осоз-навание, сквозь которое проступает эйдос, — феноменом сознания, соответствующим данному эйдосу (отсюда и термин "феноменология").
Во внешнем мире Вы видите отдельные столы, но не стол вообще, который был бы одновременно и белым, и черным, и кухонным, и письменным, и ни тем и ни другим. Видите прекрасные вещи, но не прекрасное как таковое. А в собственном сознании вдруг обнаруживаете — как наличный факт — идеи стола вообще, прекрасного вообще, причины вообще. Откуда они здесь взялись?! По Платону, вечные идеи образуют особый мир, отличный от мира текучих, изменчивых вещей и таких же текучих психических переживаний. В то время как через органы чувств (глаза) воспринимается чувственный мир, умственный взор обращен прямо к миру идей. Именно мир идей обладает "подлинным" бытием (ведь стол можно сжечь, а идею стола — невозможно) и подлежит достоверному познанию (ведь ни о чем изменчивом нельзя сказать ничего определенного). Правда, концепция Платона столкнулась с серьезными трудностями.
Уже Платона, создававшего учение об идеях, интересовало в индивидуальном сознании нечто общезначимое, объективное, нетождественное индивидуальным, субъективным, Моим психическим переживаниям. Обратите внимание: не только содержание мыслей (смыслы), но и форма мышления, то есть порядок связи между мыслями, способ оперирования образами и смыслами, носит принудительный характер. Как бы ни хотелось, невозможно вывести из двух истин третью, рассуждая, скажем, так: "Некоторые животные — собаки; Мурка — животное; следовательно, Мурка — собака" (хотя и подобные рассуждения, и любой бред возможны как события моей психической жизни). Я — не хозяин в собственном доме! Мое мышление подчиняется не зависящим от меня законам. Но раз эти законы — нечто большее, чем я сам, то где они "записаны", как и откуда управляют моим мышлением? Очевидно, мое сознание отражает нечто существующее до, вне и независимо от него (этим-то и объясняется принудительность отражаемых образов, на этом-то и основывается возможность провести различие между истиной и заблуждением), но что именно оно отражает?
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.