Краткий очерк политической экономии (выдержки), страница 5

На рецептах, даваемых политической экономией, неизбежно лежит печать субъективности, вольного личного творчества, поэтому-то так нелегко достигается здесь единогласие и господствует такой разброд во мнениях, так что нередко люди одинаково компетентные и в общем единомышленные по-разному разрешают один и тот же частный экономический вопрос. В политической экономии нет зрелища более обычного, нежели это. Политическая экономия разделяет здесь общую участь прикладных наук, да еще с той особенностью, что вследствие характера ее проблем, связанных с самыми животрепещущими вопросами дня, в ней субъективизм и, так сказать, свободное усмотрение, интересы и страсти влияют больше, чем где бы то ни было, и это одно уже заставляет относиться к ее выводам с особенно недоверчивой осторожностью.

Характерной особенностью нашего века является то, что, утратив веру в пророчества боговдохновенные, он с тем большей жаждой ищет пророчеств человеческих и с необыкновенной легкостью отдается суевериям относительно способности социальной науки предсказывать будущее и прорывать его загадочную завесу хотя бы научным путем. (Таким суевери­ем является распространенное в наши дни учение «научного социализма», в котором якобы точным научным путем, с «естественной необходимостью», предсказывается наступле­ние социалистического строя.)

Для христианина, для которого будущее человечества, его предназначение и конечный удел раскрыты в Открове­нии и который твердо верит вместе с тем в Промысл Божий, ведущий историю человечества, совершенно нет потребно­сти вырывать у науки предсказания будущего во что бы то ни стало. Для христианина нужно знать свою конечную цель и ближайший шаг, который ему предстоит в данный момент сделать, промежуточный же путь и практические результа­ты своей деятельности он может спокойно доверить Вышней воле. Напротив, неверующего более всего беспокоят эти ре­зультаты, и от этого беспокойства он ищет освободиться пу­тем якобы научных предсказаний и тем, несомненно, вре­дит и науке, ставя ей несвойственные и непосильные ей за­дачи. Здесь мы видим, между прочим, один из примеров того влияния, какое оказывается религиозным мировоззрением и на чисто научное исследование. Политическая экономия не раз выставляла притязание предсказывать будущее по образцу точных наук, и оно поддерживалось до известной степени тем, что в некоторых элементарных проявлениях человеческой жизни, обследуемых статистическим путем, значит, более или менее точным методом, наблюдается не­которое грубое и приблизительное единообразие и повторя­емость, дающие возможность предсказания (чем пользуют­ся и практически, напр. страховые общества). Но эти част­ности не должны вводить в соблазн, и нужно заявить реши­тельно, что политическая экономия, равно как и вся соци­альная наука, предсказывать будущее, т. е. в точности уста­навливать грядущие события в определенных рамках про­странства и времени, не может, а о предсказании можно говорить исключительно лишь при этом условии точности и определенности. Обычно за предсказания принимаются бо­лее или менее неопределенные общие суждения, в которых устанавливается какая-нибудь общая черта или особенность условий данного времени, и затем делается предположитель­ное заключение о том, каким будет ход событий, если эта его особенность будет единственной или господствующей. Это гипотетическое обобщение называют «тенденцией раз­вития», не связывая, однако, обычно с этим выражением никакого точного и отчетливого представления, так что выгоднее для науки было бы, быть может, совсем изгнать этот логический фетиш.

Особенный соблазн и неясность вносит в политическую экономию метод исторических аналогий или, проще гово­ря, стремление предсказывать будущее одной страны на основании истории другой в силу частного сходства, суще­ствующего между некоторыми сторонами истории той или другой страны.