1.1 Проза
Канун и начало 21века исключительно интересны и важны для понимания взаимоотношений художника и времени, творца и жизни. В этом смысле это были годы проверки человеческой жизнестойкости, силы личности и художника, верности своей сущности и своему таланту. В полной мере относится это к творчеству Янки Брыля. Он неутомимо, целенаправленно работал как писатель, с неистощимой энергией, неизменным писательским мастерством, неизменными художественными и духовными ориентирами, неугасающим интересом к жизни. Писатель жил активной творческой, духовной жизнью. Его интерес к окружающему миру, к истории народа, к литературе остаётся таким же острым, неизменно чистой и высокой, трепетной является его любовь к природе родного края, к человеку, материнскому родному слову. Постоянство, творческое и человеческое, питало художническое своеобразие и гражданскую определённость жизни и деятельности. Убеждаешься в этом, читая и перечитывая всё то, что было создано и напечатано в переломные годы: книги «Пишу как живу», «Вечернее», «Где сокровище ваше», «Среди людей и один на один», а также журнальные публикации. И в этих книгах, и в журнальных публикациях, преимущественно как бы дневникового характера, где всегда в центре личность самого писателя, мы видим жизнь в самых разных её проявлениях, и время – сегодняшнее. Это современная жизнь, с которой соприкасается автор, которую видит, воспринимает, осмысливает, и его жизнь личная в соотнесённости с общей. Мир этой жизни богатый, разнообразный, сложный и красивый. Природа, быт, люди самого разного возраста, социального статуса, профессионального положения, история народа, общественно-политическое состояние страны, языковая ситуация, литература – мировая и национальная, собственное творчество. И что характерно: более ощущается, видится мир Брыля, чем непосредственно сам Брыль. Это интересно, привлекает читателя, склоняет к самоанализу, заставляет думать. Главная писательская забота – Беларусь, судьба её языка, её литература, люди, природа. Писателя, выдающегося мастера слова более всего, пожалуй, волновало положение родного языка, его историческая судьба, его будущее. Читая М. Гарецкого, восхищался языком: «Живучесть и долговечность нашего языка – библейская». На предпоследнем, внеочередном съезде Союза белорусских писателей во вступительном слове Брыль вдохновенно говорил о «священном огне родного» и завершил его словами высокой уверенности: «У нас есть литература. У нас она будет – великая белорусская литература на нашем богатом и прекрасном бессмертном белорусском языке».
Годы в перестройке позволили вести в литературу глубокий пласт народной жизни, связанный с репрессиями, нарушениями законности, разрушением извечных норм морали. В начале 1990-х годов эта тема расширяется за счёт жизненных фактов, проблематики национального содержания. Тема репрессий становится одной из самых трагических в нашей литературе.
В большинстве созданных литераторами произведений, основанных на материале гулагов, тюрем, ссылок, репрессий, интерес представляет, прежде всего, сама действительность, свидетельство времени, проявления человеческих возможностей. Так читаются и воспринимаются произведения «Моя Голгофа» Я. Беганской, «Исповедь» Л. Гениюш, «Зона молчания», «С волчьим билетом» С. Гроховского, «Воспоминания Платона Креня» и его же «Унжлаг», «Ежовые рукавицы» и «Преисподняя» П. Прудникова.
Художественная литература этот трагический материк беззакония, бесправия, издевательств, испытаний, смертей постоянно пробует показать в самых разных и неожиданных проявлениях, раскрыть, исследовать его воздействие на окружающий мир, на другие материки жизни, стремиться заставить человека (читателя) остановиться, прийти в ужас, задуматься о себе, о других, о народе, об окружающем мире.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.