Речевые стратегии лжи в современном англоязычном дискурсе, страница 14

Содержание каждого принципа конкретизируется в ряде более спе­цифических принципов и субпринципов. Вслед за П. Грайсом прин­ципы более конкретного уровня стали называть максимами ввиду того, что они формулируются в виде общих правил-руководств: в ситуации такой-то веди себя таким-то образом.  Такие максимы можно интерпретировать как правила,кото­рые, с одной стороны, в определенных аспектах ограничивают поведе­ние говорящего (что и как он может говорить в некоторой коммуникативной ситуации, если хочет действовать как кооперативный парт­нер коммуникации), с другой стороны, для слушающего эти максимы являются той базой, на основе которой он может приходить к пониманию подра­зумеваемого смысла высказываний партнера при условии, что тот явля­ется кооперативным партнером. Разумеется, для того чтобы в конк­ретных ситуациях общения можно было бы применять приведенные максимы,их необходимо конкретизировать во все более специфи­ческих правилах — до уровня тех категорий, которыми люди опери­руют в этих ситуациях. В процессе прагматической интерпретации высказываний основной способ проявления принципов и максим общения заключается в том, что они являются основой специфических прагматических у мозак­лючений — импликатур.

Импликатуры — это умозаключения, которые делаются реципиентами в процессе интерпретации высказываний парт­нера и мотивируются двумя факторами:

1) высказывание партнера в прямом, непосредственном значении нарушает какой-нибудь принцип /максиму общения;

2) существующая ситуация не дает оснований для предпо­ложения, что партнер нарочно не придерживается данного принципа / данной максимы.

В подобной ситуации реципиент начинает строить гипотезы — умо­заключения, приводящие его к такой интерпретации, которая удов­летворяет соответствующей максиме. При отсутствии свидетельств о противном реципиент предполагает, что это и является тем смыслом, который подразумевался партнером. Таким образом, импликатуры представляют собой умозаключения, которые делаются на основе определенных аспектов ситуации обще­ния и при отсутствии данных, говорящих против соответствующего умозаключения.

Этими обстоятельствами определяются и некоторые специфические свойства импликатур как выводов. Наиболее существенным из этих свойств является возмож­ность устранения импликатур, например путем соответствующего эксплицитного указания в тексте. Это свойство делает импликатуры принципиально отличными от дедуктивных выводов.

Как мы уже упоминали выше, прототипый вид лжи не может выражаться с помощью импликатур, чего нельзя сказать о маргинальных случаях лжи. Приведем пример, рассмотренный С.Л. Тсохатсидисом [256, 442]:

Джон и Мери с недавнего времени стали встречаться. Валентино – бывший парень Мери. Однажды Джон спрашивает Мери: “Ты встречалась с Валентино на этой неделе?”, на что Мери отвечает: “Валентино болеет уже две недели”. Валентино действительно болеет две недели, но также верно и то, что у Мери и Валентино было свидание вчера вечером.

Этот пример нельзя назвать прототипным случаем лжи: условия (а)-(б) ложности высказывания не выполняются. Однако выполняется условие (в): говорящий намерен обмануть слушающего посредством высказывания. Мери сознательно нарушает максиму количества. Исходя из этой максимы, Джон придет к выводу, что Мери не встречалась с Валентино, и акт обмана состоится.

Реализация локальной стратегии уклончивости происходит посредством следующих речевых стратегий:

1)  провозглашение вопроса ошибочными, или исходящими из неверных предпосылок (см. пример  (16), при этом в качестве таких предпосылок может выступать сам адресат;

2)  (а) утверждение (б) импликация говорящего, что ответ невозможен, труден, неумен и т.д. (108);

3)  (а) заявление, либо (б) импликация, что он/а отказываются сотрудничать (109);

4)  смена темы разговора (110);

5)  подмена фокуса вопроса;

6)  подмена ситуации вопроса;

7)  подмена фокуса и ситуации вопроса (подробнее об этом см. гл. 1).