Россия и мир в новом тысячелетии, страница 6

Подход к этой проблеме должен быть дифференцированным. В каких-то случаях более эффективными будут многосторонние отношения, в каких-то - двусторонние. Но так или иначе, но именно Россия несет основную львиную долю ответственности за сохранение стабильности в северо-восточной части Евразии.

А для подрыва стабильности в этом обширном регионе вполне достаточно крупных взрывоопасных этнополитических факторов. Так, в 1989 г. вне одноименной республики проживало 17,4% русских, 15,3% украинцев, 21,2% белорусов, 15,3% узбеков, 19,7% казахов, 4,9% грузин, 14,3% азербайджанцев, 4,7% литовцев, 16,6% молдаван, 4,9% латышей, 11,8% киргизов, 24,7% таджиков, 33,3% армян, 7,0% туркмен, 6,2% эстон-цев.241 Вне своих национальных государств проживает 75 млн. бывших советских граждан, в том числе 25,3 млн. русских. К началу 1992 г. ученые зафиксировали в пределах бывшего СССР 164 территориально-этнических разногласия и тяжбы. Лишь у двух граничащих между собой пар государств (Литва-Латвия и Россия-Беларусь) нет пограничных трений. Россия же граничит с 16 государствами. <…>

Оси развития геополитического пространства России из-за ее смещения к северу и востоку по сравнению с СССР деформировались: часть из них утеряны полностью или частично (северо-западная, западная, юго-западная, южная), другие не справляются с возросшими на них нагрузками. Назрела необходимость укрепления северной и особенно восточной осей развития путем создания дополнительного луча к Баренцовому морю и строительства трассы Воркута - Норильск - Сургут - Томск. Последняя свяжет Центр со все более дистанцирующимися от него Уралом и Сибирью. На Дальнем Востоке надо продолжить формирование северо-восточной оси Тында - Якутск - Магадан.

Из анализа состояния нынешнего российского геопространства следует, что структурирование нового геопространства становится насущной задачей России. Понятно, что оно не сможет быть аналогом советского, но восстановление российского геопространства будет являться залогом стабильности в Евразии.

Если в советское время ядро геопространства выполняло прежде всего командно-распорядительную роль, а в постсоветское - самососредоточилось на себе, предоставив срединным и периферийным регионам выживать кто как может, то теперь необходимо одновременно укреплять как командную, так и координирующую функцию Центра, тогда управленческая вертикаль будет дополняться политическими, экономическими и информационными воздействиями. Причем координационную функцию ядра надо постепенно распространять и на внешнюю периферию, придавая расположенным в ней государствам центростремительный импульс. Этого можно добиваться при содействии регионов компактного проживания русскоязычного населения: в восточной Эстонии (центр - Нарва), в восточной Латвии (центр - Двинск/Даугавпилс), восточной Литве (центр -Вильно/Вильнюс), восточной Украине (центр - Харьков), на юго-западной Украине (центр - Белгород-Днестровский), Южной Украине (центр - Севастополь), в северном (центр - Целиноград), западном (центр - Уральск) и восточном (центр - Усть-Каменогорск) Казахстане. Оказывая русскоязычным регионам помощь и поддержку, а не бросив, как сейчас, на произвол судьбы, их можно мягко трансформировать в зоны влияния. Пророссийские тенденции в Абхазии, Приднестровье и Белоруссии надо не пресекать, а развивать.

Из явно незавидного геополитического состояния страны следуют и ее ближайшие задачи: во-первых, создание благоприятных внешних условий для структурирования своего пространства, «наведения порядка» в своем доме; во-вторых, максимально полное использование наличных геополитических ресурсов для выхода из кризиса и начала прогрессирующего подъема совокупной мощи государства.

Какую же стратегию избрать для решения этих задач?

Как показывают исследования, существуют три вида таких стратегий: экспансионистская, уступающая и позиционная. Для осуществления первой у России «мало пороха», вторая - a la Gorbachev - ведет уже всем понятно куда. Тогда остается третья, позиционная стратегия, что конкретно означает укрепление геополитического ядра и срединной зоны, удержание в сфере своего притяжения государств внешней периферии, т. е. бывших советских республик (путем восстановления прежних и налаживания новых экономических связей, экспансии российского частного, государственного и смешанного капитала в «ближнее зарубежье», развития хозяйственной и военно-политической кооперации, образовательной, культурной и информационной интеграции, поддержки русскоязычных регионов) с перспективой их последующей реинтеграции, игра на балансе сил и страха во внешней политике (поиск временных союзников при недвусмысленно заявленном (оформленном) табу - под угрозой применения единственного мощного средства давления - ядерного оружия - постоянным противникам), псевдоизоляционизм (постепенное восстановление заинтересованности - в первую очередь поставками оружия и технологий, затем доверия и, наконец, влияния в традиционных для России/СССР зонах влияния под дипломатическим прикрытием отстраненности от международных дел), усиление информационной компоненты внешней политики.

Предлагаемая стратегия в корне отлична от позиционной стратегии времен первой мировой, это стратегия глубокоэшелонированной активной обороны с целью изматывания противника и перехода в контрнаступление, стратегия Курской битвы. <…>

Печатается по изданию: Ивашов Л.Г. Россия и мир в новом тысячелетии. М., 2000, с. 66-70, 160-163, 166-178, 183-185.