Павлово-на-Оке: мечтатели в снопе искр. Путешествие юной москвички по следам "Павловских очерков" В.Г. Короленко, страница 2

Изначально на месте Павлова располагался «Павлов острог». Относительная близость от Выксунских рудников, обилие лесов (а, значит, и древесного угля), пересечение сухопутных и торговых путей в этой местности привели к зарождению кузнечного дела. В XVII веке село Павлово славилось своими оружейниками, а в XVIII – частично переквалифицировалось на производство столовых и складных ножей, вилок, сахарных щипцов, бритв и замков. Соседние сёла не отставали: в Ворсме производили медико-хирургические инструменты, в Тумботино – ножницы, а в Горбатове жили канатопрядильщики.[4]   

В 1890 году журналист и писатель Владимир Галактионович Короленко публикует «Павловские очерки» – картины из жизни бедного, но трудолюбивого кустарного села. Мария Казакова, студентка факультета Международной Журналистики МГИМО (У) МИД РФ, решила посмотреть, как спустя 127 лет изменилась павловская жизнь.

II. Дорога туда

1. 22:00

- Пристегнитесь! Все, быстрее, пристегнитесь!

Автобус Москва-Павлово вот уже три часа, как следует по нижегородскому направлению. Крик водителя будит только-только кое-как заснувших пассажиров. Спросонья никто не понимает, что происходит, но замешательство разрешается само собой: в автобус медленно, вальяжно вплывает огромная жующая глыба. Не обращая ни капли внимания на ремни пассажиров, полицейский целенаправленно подходит к не-славянам.

- Первое, на что я обращаю внимание, - знание русского языка. Даже на основании незнания русского языка я могу вас переправить в органы внутренних дел. Понимаете? Это первое, на что я обращаю внимание. Прописка есть?

- Да…

- Где?

- В Москве.

- Улица?

- …

- Сколько здесь?

- Недавно.

- Сколько недавно?

- Месяц.

- За месяц название улицы уж можно было и выучить.

Группка мигрантов хлопает и хлюпает глазами и губами, как ничего не понимающие рыбки. Их уводят из автобуса.

- Кого-то ищут, - улыбается водитель. - Этих увёл. Вот геморрой-то ещё. В Заволжье работают?.. Он (полицейский) заходит к нам в автобус и начинает ремнями щекотúться[5]. Как их отпустят, так и поедем. Что «примерно»?? Сиди в автобусе смирно, а то сейчас и тебя заберут.

Спустя примерно 15 минут мигрантов возвращают, и мы отправляемся дальше.

«Ночь была темна, снег едва белел по сторонам, а вдали по горизонту, казалось, клубились неясными очертаниями какие-то дымные столбы, без огней. Это были, должно быть, кустарники и перелески»[6], – пишет Короленко, а вижу я.  

Белые призрачные деревья освещаются фарами автобуса. Создаётся впечатление, будто мы едем меж ворса гигантской зубной щётки, и тьма между щетинок может навеки проглотить наше маленькое существование.

Наверное, в 1890 году такого не было: проезжая в ночной тьме по возвышению, мы обманываемся, будто по левую руку раскинулось настоящее море. Оно равномерно усыпано золотыми и серебряными звёздочками, как кулич на Пасху сладкими крошечками. Однако это не море, а населённый пункт.

На одной из остановок посреди небытия в автобус заходит мужчина, напоминающий сразу всех маленьких, но изворотливых людей из русской литературы XIX века.

- Вы меня уж там высадите… Вот так проедьте и меня там высадите… Уж пожалуйста.

- Да высадим, высадим.

- Вот, держите, пожалуйста.

- До вашей точки проезд 50 рублей.

- Ну, у меня только сорок, уж разрешите. Не взыщите, ну позвольте, я аж от Сотенки еду, уж простите. Я устал, аж от Сотенки еду, уж пропустите…

Пока мужчина проделывает эти словесные реверансы, он продвигается вглубь посмеивающегося над ним автобуса, садится и замолкает. Водитель машет рукой и едет дальше: мол, ну а что с таким сделаешь?

2. 01:30

Остановка в Нижнем Новгороде. Я ошарашена: все пассажиры автобуса выходят. Водитель искренне удивляется, что я остаюсь до Павлово, считая, что здесь какая-то ошибка и что я просто спросонья не поняла, что вот уж и моя остановочка.

Итак, дальше в ночную тьму двигаемся только я, два водителя и чьи-то военные штаны, растянувшиеся в самом конце автобуса. В темноте я даже не очень могу понять, есть ли в штанах кто-то или они лежат сами по себе.