Николай Николаевич Ге и его полотна, страница 4

«Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе» — одно из наиболее ярких свидетельств сближения искусства Ге с искусством его сотоварищей-передвижников. В картине нет романтической взволнованности прошлых евангельских полотен. Все подчинено строгой исторической достоверности: выбранная ситуация, характеристика персонажей, обстановка. Допрос царевича Алексея происходит в одной из комнат Монплезпра в Петергофе. Лица участников воссозданы в соответствии с документальными их изображениями. Само событие раскрыто в результате изучения исторических источников. Рассеянный свет пасмурного дня, сдержанный колорит придают картине реальную интонацию. Все внимание сосредоточено на психологической выразительности действующих лиц. Художник изображает момент прервавшегося объяснения между Петром и царевичем.

Во взгляде Петра — горький вопрос к сыну-изменнику; Алексей опустил голову под испытующим взглядом отца. Диалог продолжается внутренне, в полном безмолвии. В тщедушной, жалкой фигуре царевича, в его болезненно-бледном некрасивом лице сквозят и боязнь, и пассивное сопротивление. Кто из них, этих двух людей, прав перед лицом высшей человечности? «Всякий, кто видел эти две простые, вовсе не эффектно поставленные фигуры, должен будет сознаться, что он был свидетелем одной из.тех потрясающих драм, которые никогда не изглаживаются из памяти»,— писал Салтыков-Щедрин, и на этот раз, как некогда в 1863 году, откликнувшийся на новую картину Ге. Действительно, в воцарившемся молчании зритель ощущает присутствие исторической трагедии: неразрешимую коллизию царя и наследника, отца и сына, коллизию побеждающего будущего, хотя и сурового, жестокого, и побежденного, но вызывающего сочувственную жалость прошлого. Художник как бы хочет сказать, что история неумолимо диктует людям их поступки, властвует над их действиями.

В «Петре I и Алексее» Ге ставит исторических деятелей на суд человеческой совести. Его интересуют прежде всего внутренние, психологические мотивы поступков. И в исторической теме им по-прежнему руководит потребность оценивать людей и события в их нравственном смысле. В этом Ге — плоть от плоти передовой русской культуры второй половины XIX века, и в частности передвижничества.

«ПОРТРЕТ Л. Н. ТОЛСТОГО» 1884

С удивительной целостностью передана атмосфера творчества в портрете Л. Н. Толстого  за письменным столом в кабинете Хамовнического дома, в нем великолепно выражена полная отрешенность человека, целиком погруженного в работу. Толстой здесь не столько «учптель жизни», хотя Ге изобразил его за рукописью книги «В чем моя вера», сколько человек необыкновенной глубины, душевной силы и сосредоточенности. Стол с лежащими на нем листами рукописи, над которой склонился Толстой, обстановка кабинета — все это не простые приметы профессии писателя, а живая среда, одухотворенная личностью самого человека.

В большинстве портретов этого времени сквозит какая-то «домашняя интонация», благодаря чему возникает ощущение особой интимной близости художника к своей модели. Это жизнь, созерцаемая в ее обыкновенном течении. Художник изображает человека в живом душевном движении, порой в мимолетной смене настроений.

«Что есть истина? Христос и Пилат» 1890

В 1890 году Ге заканчивает к очередной передвижной выставке одно из своих центральных полотен «Что есть истина? Христос и Пилат», где уже вполне отчетливо выразилась новая программа художника. С неприкрытой тенденциозностью изображает Ге «встречу» Христа с римским прокуратором Иудеи, отдавшим его на казнь в руки фанатиков первосвященников. Предельно лаконично композиционное и живописное решение картины. Полоса солнечного луча резко разделяет стоящие друг против друга фигуры. В ярком свете — Пилат, самодовольный, холеный вельможа, уверенный в своей силе и праве; в тени — измученный искатель правды, отверженный, изможденный телом, но духовно не сломленный человек. В его лице, в лихорадочном блеске глаз, во всем облике читается сложное душевное состояние — угрюмая сосредоточенность и горечь отчуждения, и нравственная стойкость человека с чистой совестью.