Учение Гегеля об абсолютном духе и задачи новейшей философии

образом все сущее (это – из Аристотеля: душа, разумная душа есть некоторым образом все существующее во вселенной), то переход такого рода к душе – это будет не первая философия, а другая, чем, собственно, Аристотель и занимался, причем занимался не только исторически, но и по природе вещей. Если же замкнуть себя только в мышлении мышления, тогда нужно отказаться не только от разумной души Аристотеля, но и от идеи духа как высшего определения абсолютного, как, мне думается, понимал его Гегель.

Вот такие соображения были навеяны очень понравившимся мне выступлением Андрея Николаевича, за что ему большое спасибо. Я с удовольствием готов тем, чем могу, пособить на этом поле, ибо мне показалось, что какие-то места из «Энциклопедии философских наук», за которые он взялся, выиграли, усилили свое звучание, а какие-то требуют еще работы.

Добавлю еще следующее. Четыре последних параграфа «Энциклопедии философских наук», в которых Гегель, говоря о трех заключениях, начинает с понятия философии, а заканчивает ее идеей, являются, насколько я знаю, поздней вставкой. Вставил он ее, я думаю, не для того, чтобы из этого зерна выросло затем что-то великое, хотя, если это будет, то это будет очень хорошо. На мой взгляд, задача у него как минимум была та, чтобы, помимо этого содержания, вывести из этих заключений два урока.

Во-первых, это своеобразное лекарство для тех, кто буквально относится к тому пассажу из предисловия к «Науке логики», который процитировал Андрей Николаевич. У того, кто вникает в отношение логического, природы и духа, как оно изложено здесь Гегелем, представление о Боге до сотворения мира должно выветриться начисто. Во-вторых, завершая этими заключениями и развитием содержания этих заключений энциклопедическую форму изложения своей системы, Гегель показывает, что логическое никак нельзя отрывать от природы и духа, возвышать над ними. Логическое есть истина духа, а природа – способ бытия духа, во всяком случае – в его системе. Он тем самым сделал все возможное для того, чтобы его система не была никем извращена в этом пункте.

А.Л.Пестов: Я тоже позволю себе сказать несколько слов и тоже буду говорить от имени правоверного гегельянца, каким ощущаю себя, будучи тем человеком, который верит, что система Гегеля на самом деле достаточно совершенна, закончена и в этом плане определение гегельянства, данное Андреем Николаевичем, абсолютно справедливо.

У нас давно идет спор позиций о том, куда девать эти две несчастные философию природы и философию духа. Если вначале утверждалось, что философия должна иметь предметом только логическое, а что делать с философией природы и философией духа оставалось непонятным, то сейчас есть интересный прогресс в том, что на самом деле философией природы и философией духа должны теперь по идее заниматься эмпирические науки. Это на самом деле очень интересно и я позволю себе чуть попозже высказаться насчет этого взгляда, а гениальным ходом было то, что и сам Гегель стоит на такой позиции. Это – хорошая провоцирующая вещь, но я ничего не отвечу на эту тему, потому что для этого надо было бы проделать за Андрея Николаевича тот путь перевода Гегеля, который он проделал. Это – не дело одного дня и я специально не стал заглядывать в немецкий текст, чтобы