Фритредерство и протекционизм в таможенной политике России первой половины XIX века

СЕМИНАР 12.

Фритредерство и протекционизм в таможенной политике России первой половины XIX в.

1.  Борьба двух тенденций в формировании курса таможенной политики.

2.  Тарифы 1816 и 1819 гг. и их влияние на развитие национальной промышленности.

3.  Запретительный тариф 1822 г. и его эволюция в 20 – 30-е годы XIX в.

Темы докладов: Начало формирование идеологии промышленного протекционизма.

Первый вопрос. Уже вскоре после победы над Наполеономв обществе все громче стали раздаваться критические высказывания по поводу дальнейшей целесообразности тарифа 1810 г. Во-первых, после влияние России в европейских делах чрезвычайно возросло. Весомым было ее участие в работе Венского конгресса 1814 – 1815 гг. и в «Священном союзе» европейских государств. В 1814 г. были возобновлены торговые сношения с Францией и Данией, в 1815 г. – с Португалией. Все это порождало в правящих кругах, в том числе и у самого Александра I, иллюзию о возможности внесения в политическую жизнь послевоенной Европы начал правды, взаимопомощи, христианской любви, братства и справедливости. Во всяком случае, первые удары, которым вследствие английской конкуренции подверглись возникшие в период континентальной блокады предприятия, наверху остались незамеченными.

Во-вторых, с водворением всеобщего мира вновь приобрели популярность фритредерские настроения. Большим уважением пользовалось учение либерального экономиста Генри Шторха, прочитавшего курс политической экономии, изданный в 1815 г., великим князьям Николаю и Михаилу Николаевичам. К тому же в правительственных кругах крепло убеждение, что охранительная политика, проводившаяся с 1810 г., не принесла российской экономике ожидаемого финансового оздоровления (курс ассигнаций продолжал понижаться); внутреннее производство по-прежнему отставало от запросов рынка; наблюдался рост цен; запрещенные товары, не производившиеся в стране, ввозились контрабандным путем; промышленники благодушествовали, не имея весомых побудительных мотивов к совершенствованию производства.

В-третьих, в Министерстве финансов набирало силу движение в пользу перехода к более умеренной таможенной политике. Здесь складывалось убеждение, что отечественные мануфактуры в полной мере воспользовались преимуществами таможенной защиты. В то же время потребность в импорте сохранялась на высоком уровне. По официальным данным, в 1812 г. ввоз оценивался в 67,3 млн руб. (в 1813 г. он возрос до 121,5 млн руб. и оставался примерно на этом же уровне до 1816 г.).
Сокращение импорта вело к падению таможенного дохода. Продолжавшееся падение курса рубля сильно затрудняло развитие внутреннего производства. Именно поэтому в 1813 г. министр финансов граф Д.А. Гурьев (1810 – 1823), который с самого начала выступал противником покровительственного тарифа 1811 г., предложил ввести более «свободный» таможенный тариф. По его подсчетам, только на потреблении сукон при повышенных пошлинах частные люди теряли до 24 млн руб. в год, а правительство – до 4,5 млн руб.; кроме того, от недостатка сукна в России сильно страдала азиатская торговля, которая давала «такие большие барыши». Действующий тариф также не способствовал эффективному развитию национальной промышленности. «Запретительная система оказывает вред внутреннему производству, отнимая у промышленников всякое побуждение к соревнованию и к усовершенствованию своих изделий и возбуждая промышленную спекуляцию», – писал Гурьев в 1813 г.

Фритредерские настроения вызвали сильное недовольство особенно у тех фабрикантов, которые успели выиграть от применения тарифа 1810 г Промышленники стали группами и в одиночку направлять прошения и записки в Министерство финансов и Министерство внутренних дел с просьбами о сохранении тарифа 1810 г. на возможно более длительный срок, причем их заявления были поддержаны министром внутренних дел О.П. Козодавлевым и канцлером Н.П. Румянцевым. Так, О.П. Козодавлев доказывал, что тариф Гурьева «клонится к пользе иностранных и к потрясению наших фабрик – словом, основан на внушениях чужеземных торговцев... Проект... полагает обратить Россию к землепашеству, забывая, что и хлебопашество без фабрик процветать не может, и что народ, занимающийся единственно земледелием, навсегда останется в нищете и невежестве.. Фабрики и мануфактуры наши истребятся. Тысячи подданных наших разорятся и придут в нищету; употребленные на разные заведения капиталы, выданные из казны ссуды и все благотворительные меры наши обратятся в ничто... Когда же иностранцы увидят, что наши фабрики рушены, тогда обложат свои изделия ценою по своему произволу, и мы будем совершенно в их руках». После 1812 г. Н.П. Румянцев также выступал за сохранение охранительных таможенных пошлин, опасаясь нового разорения заводчиков. Он опасался того, что «последние остатки наших сокровищ – серебро и золото – из государства вытащат, и останемся с одними бумагами. За какие же вещи? – не за жизненные, а единственно за тряпки, ничего не значащие!». Надежды на то, что от «привозных товаров излишний в сборе пошлин будет казне доход», он считал не основательными. Под влиянием этих соображений император составил проект Министерства финансов без движения. Тариф 1810 г. ежегодно продлевался и сохранял свою силу до 1816 г. Только в конце 1815 г. Гурьеву было разрешено (под влиянием идей о свободе торговли, господствовавших на Венском конгрессе) подготовить более либеральный тариф, который рассматривался как «мера переходная и осторожная» (распубликован 31 марта 1816 г.).