Геополитика, географический материализм и марксизм, страница 4

Граф, как мы уже упомянули, упрекает Маркса и многих марксистов в «игнорировании первичных элементов природной обстановки». «С другой стороны, исключительно географический подход какого-нибудь Ратцеля и некоторых его учеников, зачастую слишком много вкладывающий в предмет от себя, тоже должен был отвергнут...». Граф, очевидно, считает необходимым объединить оба направления, при чем, как настоящий «левый» социал-демократ, он на словах отдает предпочтение Марксу, а на деле Ратцелю. В принципе он хочет «ввести» в исторический материализм не только результаты исследований, но и исследовательские методы тех географов, в которыми мы выше старались познакомить читателя; в действительности же он почти совсем не помышляет об историческом материализме, которого он, как мы сейчас покажем, вовсе и не знает в его методологически важнейших пунктах, а втихомолку подменяет исторический материализм географическим, при чем, как настоящий эпигон, еще ухудшает этот последний. <...>

«Уже самый климат привязывает государства к совершенно определенным частям земного шара»,—заявляет Граф, выпуская по примеру Ратцеля экономическое промежуточное звено и прямо «умозаключая» от природных предпосылок к политическому укладу. «Уплотнение народонаселения и образование государств ограничивается, главным образом, умеренным поясом». Здесь Граф повторяет без всякой критики утверждение старой географической школы, отчасти догматически воспринятые и Ратцелем. Однако количество народонаселения, а равно и политический строй, возвышающийся над социально-экономической жизнью и выражающий ее собою, определяются отнюдь не этими абстрактными, изолированными географическими моментами, а способом и продуктивностью производственного процесса, развертывающегося на определенной природно-общественной базе. <...>

В другом месте движущей силой развития объявляется рост народонаселения. «Число людей возрастает, — цитирует Граф своего учителя Ратцеля,—а земля... остается все той же. Она должна, значит, давать пропитание все большему количеству людей, приносить все больше плодов...». Эту цитату из Ратцеля Граф заканчивает выражением своего полного согласия: «Этим объясняется и масштаб государственного развития». <...>

8. Хоррабин.

В результате «Экономическая география» Хоррабина, к тому же более самостоятельного по отношению к своим буржуазным предшественникам, чем Граф по отношению к Ратцелю, проникнута крепким конкретным материализмом, который по крайней мере чувствует основные соотношения действительности, даже когда не может выразить их в точных понятиях. <...>

...Хоррабин инстинктивно угадал целый ряд важных связей между природными факторами исторического развития и его конкретной экономико-политической формой.

Если бы мы хотели охарактеризовать разные положительные черты Хоррабина в отдельности, мы должны были бы прежде всего остановиться на том значении, какое он придает, инстинктивно следуя директивам марксизма, природно-обусловленным производительным силам, как факторам, определяющим данные особенности производственного процесса. Вспомним, например, как мистично объясняет какой-нибудь Челлен или сотрудник геополитического журнала Гюнтер сравнительную пока слабость промышленного развития Франции (по Челлену, как мы уже видели, все дело сводится к скаредности французских рантье; Гюнтер не находит для довоенного состояния французской промышленности никакого объяснения, а ее послевоенное развитие объясняет с помощью идеологических моментов. Если мы сопоставим с этими «объяснениями» ясное указание Хоррабина, что все дело здесь в своеобразном положении с сырьем, особенно в отсутствии достаточных количеств угля, недостаток которого и Маркс считал, в виду большей дороговизны его транспорта, гораздо более роковым, чем недостаток более ценного и легче окупающего транспортные издержки железа,—то мы сразу убедимся в превосходстве географического материализма Хоррабина над идеологически-абстрактным подходом немецких геополитиков. <...>

Граф «вывел» падение Римской империи из недостаточности ее средств сношений; Хоррабин не поднимается над этим уровнем, когда объясняет падение Рима «чрезмерной растянутостью» границ империи. <...>

Победа Англии и Голландии над Испанией и Португалией стала, по Хоррабину, возможна потому, что оба северные государства создали более квалифицированный тип судна, чем страны Иберийского полуострова! И здесь геополитический паралогизм бросается в глаза. Как известно, Маркс тоже занимался историей Испании. Застой и упадок Испании со времени Карла V он объясняет из экономических моментов, а не из производных и потому второстепенных моментов техники сношений.

Таким образом географический материализм Хоррабина, как ни много в нем черт, роднящих его с марксизмом, все же еще очень далек от марксистского мировоззрения. Политическая шаткость, таящаяся в его работе, является органическим выражением неясности его принципиальных взглядов. Если точка зрения Графа означает фактически капитуляцию перед принципами буржуазной геополитики, то Хоррабин еще может развиться до последовательно - революционного марксизма (по крайней мере, судя по его «Экономической географии»; но, разумеется, возможно и то, что при усилении в его мысли абстрактных «геополитических» моментов (а соответственно этому пошло бы и его развитие в области практической политики) он станет двигаться вниз от марксизма и от революционного рабочего движения.

Печатается по изданию: Виттфогель К. Геополитика, географический материализм и марксизм. //, Под знаменем марксизма, 1929, № 2-3, с. 18-19, 21, 21-22, 23, 24, 25, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 38, 40, 41, 42.