Из частых и настойчивых переговоров с МВД выяснилось, что такое неблагоприятное решение вопроса о соборе зависело от давления на министерство извне. Приходской Совет Вознесенской церкви, вынесший резкое постановление о передаче Рижского кафедрального собора Вознесенскому приходу, опубликовал это постановление в местных газетах, вызвав тем самым отрицательное отношение к русскому по своему составу приходу собора. Совет собора был вынужден обратиться за помощью в Синод Латвийской Православной Церкви [23, л. 21]. Неожиданно, в Великую Субботу, 10 апреля, после полудня собор был на 4 дня открыт для совершения пасхальных богослужений [24, л. 9]. В дальнейшем, по ходатайству приходского Совета, собор открывали для богослужений только в Великие праздники: на Вознесение, в Пятидесятницу, на Рождество Христово. МВД разрешило также совершать службы во время Рождественских святок [9, л. 6]. Характерно, что всякий раз ходатайства возбуждались от имени приходского Совета, а свои ответы Министерство внутренних дел адресовало на имя Н.Д. Фалеева или на имя А.И. Трофимова, без упоминания их положения в приходском Совете, как председателя или церковного старосты, т.е. как частным лицам. В то же самое время, правительство неоднократно предоставляло собор для совершения богослужений на латышском языке Вознесенскому приходу, причем происходило весьма странное, с точки зрения православия, братание с лютеранством: на церковную кафедру восходили попеременно о. Борман и ев.-лютеранский пастор Малдонис, призывавший к прекращению религиозных «разногласий» и объединению. Свои речи они заканчивали на виду у всех молящихся троекратным лобызанием и пожатием рук [9, л. 6]. Тот
((59))
же Вознесенский приход неоднократно устраивал в соборе и духовные концерты с речами о. Бормана и лютеранских пасторов, причем один раз с благотворительной целью, в пользу св.-лютеранской миссии [9, л. 7-81. И все это происходило с благосклонного разрешения правительства в православном Рижском кафедральном соборе. Словом, храм стал не местом молитвенных собраний, а ареной политики и создания какой-то особой религии, по выражению председателя Вознесенского прихода И.И. Дависа, «национальной», а не православной [9, л. 7-8].
25-26 августа 1920 года состоялся съезд представителей православных приходов Латвии, созванный по распоряжению правительства [25, л. 2-14]. Предварительно все приходы должны были зарегистрироваться в Департаменте духовных дел МВД, что было сделано и приходским Советом Рижского кафедрального собора. Однако в день открытия съезда представители соборного прихода священник В.В. Рупперт и В.Ф. Максимов правительственным чиновником, проверяющим мандаты делегатов, к участию в заседаниях съезда допущены не были [9, л. 14]. С протестом по поводу проявленного правительством насилия по отношению к приходу кафедрального собора выступил протодиакон К. Дорин, изложивший историю прихода собора. Съезд большинством голосов, 97 — «за», «против» — I (И.И. Давис), постановил признать существование прихода при соборе доказанным. Это постановление правительство, получив все протоколы съезда, своевременно не отклонило, а, утвердив целиком все постановления съезда, тем самым утвердило и постановление касательно прихода при соборе [9, л. 16]. В марте 1921 года Синод Латвийской Православной Церкви после усиленных ходатайств получил в свое пользование собор при условии, что богослужения в нем будут совершаться попеременно на государственном и церковнославянском языках (одно воскресенье на латышском, другое — на церковнославянском, все вечерние службы – на церковнославянском), а также, что собор не будет передаваем ни какой организации. Вся хозяйственная часть собора, кроме крупного ремонта, осталась в ведении приходского Совета. Расходы на вино, масло, свечная продажа остались за тем приходом, для которого совершалось богослужение 126, л. 10]. Очевидно, что под «организациями» правительство подразумевало как Вознесенский латышский приход, заявивший свои претензии на собор еще в феврале 1920 года, так равно и существовавший ранее при соборе русский приход. К сожалению, следует отметить, что у Синода Латвийской Православной Церкви, несмотря на имеющее для него обязательную силу постановление съезда представителей православных приходов 25-26 августа 1920 гола, признавшее существование прихода
((60))
при Рижском кафедральном сборе, а также резолюцию покойного канонического главы Рижской епархии епископа Платона, утвердившую избранный приходом Совет, не хватило мужества защитить права прихода на кафедральный собор. В то же самое время приходской Совет собора обратился к министру внутренних дел с ходатайством о предоставлении собора «для совершения в нем богослужений в Крестопоклонную и Страстную Седмицу Великого Поста и Святую Пасху» [9, л. 7]. Но на сей раз Министерство внутренний дел открыто выступило против прихода собора, ответив ему 31 марта, что собор не может быть предоставлен организации, «претендующей на звание прихода при кафедральном соборе» [9, л. 7]. Узнав о состоявшейся передаче правительством собора во владение Синода, соборный приходской Совет обратился уже в Синод с просьбой «открыть Собор на Страстную и Светлую Седмицы» [24, л. 18]. Было подано также ходатайство Синоду с просьбой разрешить совершать богослужения по воскресным дням. В прошении Совета отмечалось, что вечерние службы, которые у латышей не совершались, могли бы быть совершены на церковнославянском языке. Кроме того, в праздничные дни конфликтов не могло быть, гак как русские их отмечали по старому стилю, а латыши — по-новому [9, л. 201. Письменное ходатайство приходского Совета Синод почему-то направил Рижско-Митавскому благочинному, без какого-либо упоминания о соборном приходе. В результате, на Страстную и Светлую седмицы собор был открыт под личную ответственность Рижского благочинного для русского населения центральной части города, причем вся хозяйственная часть по устройству богослужения было поручена А.И. Трофимову, но не как утвержденному к 1920 году Синодом церковному старосте, а как члену Совета благочиния. В ответ на это приходской Совет собора, не видя защиты и том органе, который должен был бы в первую очередь стоять на стражс попираемых прав прихода, в очередной раз стал усиленно искать документы, которые могли бы доказать его законное право. Труды увенчались успехом. Собранные Советом новые доказательства прав прихода он передал в вероисповедальную комиссию, образованную в июне 1921 года Национально-демократическим союзом русских граждан и Русским обществом в Латвии [9, л. 38]. О том, что правительство продолжало стоять на своей точке зрения и считало собор своей собственностью, свидетельствует то, что несотря па передачу собора в пользование Православного Синода, заведующий строительным отделом МВД инженер Колпак в последних числах мая 1921 года явился к управляющему соборными домами протодиакону К. Дорину и заявил, что Департаментом духовных дел ему предписано принять в свое ведение принадлежащий
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.