Владимира Галактионовича встретили «не особенно приветливо» и ему пришлось выдать себя за еврея, чтобы найти хотя бы пару метров для того, чтобы прилечь, потому что везде вповалку лежали «валенщики». «Место, куда я лёг, не раздеваясь, было согрето моим предшественником, подушка пахла чем-то кислым, а по стенам что-то очень подозрительно шуршало», - пишет Короленко.
За век с четвертью условия в павловских гостиницах заметно улучшились. Меня встречает маленькая, приветливая, пожилая женщина, уверяя, что её прерванный сон вовсе не стоит моих переживаний. Кроме меня постояльцев нет, только на днях ожидается некий «командировочный». Меня поселяют в светлую комнату с большим балконом. Нежное бельё в акварельно-розовый цветочек на двуспальной кровати свежо и похрустывает. Бросив взгляд на рассвет, занимающийся над светящейся синей надписью «Артель», я засыпаю, радуясь, что, как минимум, моя гостиница несравненно уютнее, чем постоялый двор во времена Короленко.
III. В библиотеке
1. Рассказ Анатолия Николаевича: «Земли минувшая судьба»
По столу в Центральной библиотеке им. Короленко, что на улице Фаворского, разбросаны карточки с видами села Павлово, которые когда-то схематично зарисовал сам Короленко.
- Короленко бывал в Павлове четыре раза[7], – рассказывает мне заведующая отделом обслуживания Алла Олеговна Милицкая. – На Троицкой горе он делал зарисовки, там церковь у нас была Троицкая. Считается, что Павлово стоит на семи холмах: Семёнова гора, Троицкая, Спасская… Валентина Петровна, где мы записывали, какие у нас горы-то?
Искренне удивляюсь тому, что павловчане с ходу могут назвать хотя бы несколько своих гор. Москва также стоит на семи холмах, но попробуй остановить прохожего на улице и спросить их названия! Вспомнятся, разве что, Воробьёвы горы, да редкому гуманитарию на ум придёт Швивая горка. О существовании остальных многие даже и не задумываются.
Рассматривая рисунки Короленко, я слышу голос пожилого мужчины. Это Анатолий Николаевич, его личный фотоархив павловской жизни сейчас размещён на выставке «Земли моей минувшая судьба» на одном из стендов библиотеки. Анатолий Николаевич – невысокий, поджарый, собранный мужчина чуть старше 80-ти лет.
- Здесь лишь часть моих фотографий, а остальные – фотокопии местных произведений, например, нижегородского фотографа Дмитриева[8] знаменитого, а что-то из исторического музея. Это вот, в рынке, значит, церковь Никольская была жива, и там вот – магазин «Касумов» все его звали. Касум хозяин был, это армянин какой-то там. И торговал он вином. И вот на всю округу – не только в Павлово! – «Пойдём в магазин…» – не в магазин, вернее, а – «Зайдём к Касуму…». И вот там налить можно, всё такое, и я заходил... Но я не поэтому! Я был совершенно, вот как ты, молодой.
- Это вот лично я фотографировал. У нас летом загорелся наш павловский рынок, где сейчас памятник лимону недалеко. Горел рынок очень здорово, сильно. Я сейчас не помню, в каком это году было, это надо у меня там пошеверяться. Где-то в шестьдесят с чем-то году было, но это уже при мне, это я из фотоаппарата «Зоркий» щёлкал.
Анатолий Николаевич выделяет в своей речи букву «о» и лишь намекает на мягкий знак на конце глаголов вроде «пришлось».
- Вот это мне когда-то давно удалось у кого-то добыть, переснять. Вот у нас фабрика. И кружевное производство у нас было, сейчас нет уже, разве что единично, дома кто-то плетёт. В древнее время в нашем городе на дому кустари занимались производством разных изделий.
Эпитет «древний» Анатолий Николаевич ввернул не для красного словца: многие павловчане действительно времена противостояния «кустарной массы» и «скупщического пресса» считают «древними». Я задумываюсь, насколько далёк от меня 1890-й год, когда Короленко посетил Павлово и опубликовал свои очерки.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.