Россия-99: экономика и политика, страница 6

Эпоха национальных государств закончилась. Она закончилась на наших глазах, во второй половине ХХ века. Если в начале ХХ века национальные государства и транснациональные компании шли рука об руку и были глубинно заинтересованы во взаимной поддержке – государства были заинтересованы в транснациональных компаниях, чтобы через них выйти на мировые рынки, транснациональные компании были заинтересованы в государствах, потому что без поддержки государства они не могли выйти на мировые рынки. То уже перед II мировой войной интересы транснациональных компаний и национальных государств начинают расходиться. Транснациональные компании, превращаясь в дирижеров активов в масштабах всего мира, выстраивают стратегии, игнорируя интересы национальных государств, в том числе и даже тех, на территории которых они родились, и под протекторатом которых они выходили на мировые рынки. Первые попытки привлечь транснациональные компании на новых условиях на свою территорию со стороны национальных государств после II мировой войны выстроены в идеологии свободных экономических зон (СЭЗ). Итак, национальное государство на своей территории создает ловушку для транснационального капитала, вырезая поверх своей территории некую реальную или виртуальную границу и завлекая в эту границу, на эту территорию соответствующие активы транснационального капитала. Неудачи СЭЗ, построенных по отраслевому принципу, указывают на то, что сами по себе капиталы, основные капиталы, ничего особенно в этой ситуации не дают, ибо более важным оказывается движение предпринимательского фактора. Если на территорию не приходит предпринимательский фактор, то, скорее всего, долгосрочного стратегического развития в этих точках не будет. Обвинения транснациональных компаний в том, что они сбрасывают предприятия второго, третьего эшелона, обвинение их в том, что они размещают на территории национальных государств, особенно развивающихся, центры убытков, а отнюдь не центров прибыли, – это волна 60-х и начала 70-х годов, которая указывает, на то, что в этой точке не все в порядке.

Второй шаг: переосмысление геоэкономической роли крупных городов. На территории национального государства возникает несколько точек: прежде всего крупные города, во многих государствах этот только столицы, которые оказываются ловушками для предпринимательского фактора – они создают на очень небольшом участке территории плотность коммуникации, коммуникативной и управленческой среды, в которую приходит предприниматель, оставляя здесь не столько налоги, сколько часть своей ренты (ну, и в этом смысле он платит налоги в форме ренты). А города на территории страны оказываются точками включения страны в мировое хозяйство. В Испании – два города (Мадрид и Барселона), во Франции – один (это Париж), в России – тоже пока один (это Москва). Есть страны, в которых городов нет, мировых городов. И в этом плане туда не приходит предпринимательский фактор.

Третий очень важный сдвиг – появление диаспор. Современное экономическое развитие начинает опираться не на национальное государство, не на СЭЗ, не на города, а на сетевые структуры, которые, прежде всего, подпитаны и закреплены культурно-конфессиональным, культурно-этническим способом. Возникают мировые диаспоры, которые становятся субъектами развития.

Но, обратите внимание, вот здесь очень важный и сложный переход. Сами национальные государства оказываются несистемными коллекциями разных хозяйственно-экономических укладов. На территории страны сосуществуют разные хозяйственно-экономические уклады и связи между этими укладами меньше, чем между этими укладами или укладами, принадлежащими одному уровню, в разных странах. Государство теряет возможность управлять сосуществованием разных укладов на своей территории. Потому что каждый из этих укладов живет в своей логике, отличной от других: он производит свой тип человека, он производит свой тип экономики, он производит свой тип политики, которые не стыкуются друг с другом. Что это за уклады? Значит, я введу типологию. Эта типология является авторским продуктом. Мы ее разрабатывали с Александром Ивановичем Неклесса. И дальше мне хотелось, что бы вы к этому как-то отнеслись. Я выделяю шесть таких хозяйственно-экономических укладов.