Кант для русской религиозной философии является чрезвычайно знаменательной фигурой. Он олицетворял собой не просто одно из философских направлений – субъективный идеализм, а развитие философии в целом, в котором она (философия) понимается только как деятельность человеческого разума. Как лучший образец такого развития философии, система Канта и лучшим образом выразила главный тог, к которому приходит любой, вставший на этот путь развития, а именно: дуализм и агностицизм, то есть абсолютную ограниченность абсолютности человеческих, познавательных возможностей. Более яркого, чем философия великого немецкого мыслителя, свидетельства того, что, опираясь на обыкновенный здравый смысл, «отграниченный неимоверными (пограничными, абсолютными) усилиями человеческого разума, человек все равно не докажет себе своего бессмертия, своего спасения, нельзя и предположить. Именно восприятие философии Канта как итога развития определенным образом понимаемой философии наполняют смыслом слова Вл. Соловьева о фундаментальной значимости критической философии.
Удивительным образом кажутся схожими размышления Канта и Соловьева по поводу идеи целого как идеи развивающегося (а не просто движущегося) организма. Однако если немецкий философ приходит к ней в конце своей третьей критики, в «Критике способности суждения», которая есть и завершающая работа всей системы кантовского критицизма, то русский философ с нее начинает, предполагая, что именно в ней скрыта возможность преодоления «отвлеченных начал» узкорационалистического мышления.
Против узкогносеологической трактовки живого организма выступила русская религиозная философия в своей концепции цельного знания. Согласно последнему, живой организм, живая действительность не должны рассматриваться как предел, как граница претензий человеческого разума, отодвигающие познание абсолютной истины в дурную бесконечность. Напротив, жизнь, живое должны служить единственным инициирующим моментом человеческой активности и одновременно быть гарантом того, что такая активность по всем направлениям не бессмысленна. В частности, в отношении познавательных способностей человека живой организм есть необходимое свидетельство того, что наряду с двумя общепризнанными типами умосозерцания (эмпирического и рационального) существует третий тип, номинированный Соловьевым как мистический. Соответственно доминирующей роли живого в мироздании, мистицизм в сфере философского знания приобретает первенствующее значение.
Какие же выводы можно сделать из сравнительного анализа гносеологических построений русской религиозной философии и критической философии Канта?
1. Следует признать по меньшей мере неосторожными часто встречаемые и считающиеся почти аксиоматическими утверждения о полном отсутствии или лишь незначительном присутствии в пространстве русской религиозной философии гносеологической проблематики.
2. Русская религиозная философия приняла «вызов» кантовской философии, заключенный в том, что система немецкого философа, созданная, с одной стороны, на отказе от метафизики, не смогла разрушить фундаментальные вопросы, да к тому же допустив при попытке такого разрешения массу больших и малых просчетов и ошибок.
3. В достойном ответе русской религиозной философии на этот «вызов» следует различать направление, которое преодолевало недостатки кантовской системы, оставаясь в рамках тех же принципов, на которых строилась система немецкого философа (интуитивизм Лосского) и направление, которое считало, что преодолеть эти недостатки невозможно без пересмотра принципов (школа «цельного знания» ). Причем как первое, так и второе направления имели свои определенным образом аналоги и в западной послекантовской философии, что свидетельствует о некоей общей тенденции, специфически репициируемой в России и на Западе. В качестве аналога первого направления в западной философии мысли можно назвать неокантианство, в известном смысле позитивизм и т.п., второго – фундаментальную онтологию, экзистенциализм, феноменологию и другие. Как специфическая черта, присущая русской религиозной философии в обсуждаемом аспекте, может быть выделена радикальность в преодолении недостатков кантовской философии. Такая радикальность, даже если посчитать, что русской религиозной философией не были предложены более – после критики их Кантом – убедительные основания для верований в Бога, душу и бессмертие, то есть в своей положительно-содержательной части, в критически-содержательной – заключаетв себе наиболее, на наш взгляд, глубокую и всестороннюю критику трансцендентальной философии Канта, что также имеет несомненное позитивное значение и подтверждает наш первый вывод.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.
