Не хлебом одним

Андрей Соколов

Не хлебом одним

Ц. –

гению чистой красоты.

«Духовность» – это слово было востребовано в 80-х годах последнего века прошлого тысячелетия «Литературной газетой» для имитации борьбы с так называемым вещизмом, ныне более чем реабилитированным. А происходит слово «духовность» от слова «дух», первоначально встречающегося в Библии и восходящего к «дыханию» – признаку, непосредственно отличающему жизнь от смерти. В Книге Бытия дух передается как оживляющее дуновение, в Евангелии вырастает в ранге до одного из проявлений Бога. Дух, в отличие от души, очищен от замаскированных импульсов своеволия, себялюбия, чувственности и агрессивности. Духовность в христианском понимании – это внутренняя чистота и умиротворенность, скромность и послушание, она смиренна, беспристрастна и нелицемерна. Звучит благолепно, однако все проявления духовности исчерпывает вряд ли.

В «Словаре современных понятий» 2002 года духовность определяется как преобладание в человеке духовных, нравственных, интеллектуальных качеств (ценностей) над материальными[1]. Здесь нет ни слова о том, что духовность должна быть положительной или созидательной. Куда, например, отнести фанатизм любого окраса, всплески национальных самосознаний, разваливших СССР, пилотов-смертников, таранящих крейсера и небоскребы, шахидов, взрывающих себя вместе с праздничной толпой? Они ведь платят и своими жизнями – последним, что есть, – за свои идеи. Получается, это духовность, то самое превосходство боевого духа над остатками самосохранения, над желанием тела-материи продлить свое существование. Вот только за свои ли идеи? Идеи и идеалы почерпываются в религиозных, эзотерических и идеологических системах, прививаются родителями и наставниками, потом превозносятся пуще прочего самим человеком. Получается, духовность может быть не изящным украшением, а грозной боевой медалью, и на ней может быть высечено следующее определение: духовность – способность жить идеалами, святынями, ценностями, поставленными над личностью.

Продолжу словами писателя В.М. Рыбакова: «Громадный, невообразимо тяжелый и неповоротливый опыт, который волочит за собой всякий человек – как бы нескончаемый хвост, придавленный к земле многолетними напластованиями присыхающей слой за слоем глинистой корки, хвост невидимый никому, зачастую и самому владельцу, но сковывающий свободу реагирования на любую ситуацию, предопределяющий смысл и цель любого поступка; да так, что на самом деле не человек с его конкретными, в данную минуту осознаваемыми знаниями, представлениями, чувствами говорит, мыслит и совершает действия, но именно весь этот хвост целиком»[2].

В общем, дорогой читатель, ты уже догадался, что к духовности традиций, духовности вековых устоев, духовности, не жертвующей, а требующей себе жертв, я отношусь с опаской. Здесь мертвое хватает живое. Вот такой парадокс: духовность как приоритет установившегося и незыблемого, то есть испустившего дух.

По счастью, у всякой медали есть и оборотная сторона. Мне хочется верить, что существует и иная духовность – личностная. Духовность – способность в самой личности находить то нематериальное, что составляет ценность жизни. Тогда духовность – присутствие духа в бытии, духа как высшего бессознательного, как тайны, у которой надо не более чем нащупать границы, просто знать о ней, доверять, слушаться ее голоса. Совесть, любовь, чувство прекрасного – эти тонкие материи так же, как талант и гениальность, не подлежат дальнейшему разбиранию на кусочки:  они живые и работают только в целом виде. Все эти проявления духа живого иррациональны, алогичны, постижение ими реальности всегда интуитивно, но оно точно и незаменимо там, где сознание и эрудиция бессильны, то есть в абсолютно индивидуальном бытии.

Так, к примеру, сознанию открыто сущее, совести же открыто не сущее, а скорее, напротив, то, что еще не существует, а лишь должно существовать. Совесть – это способность обнаружить в любой ситуации тот единственный и уникальный смысл, который кроется в ней лично для тебя. Мир бесконечно усложняется, и десять заповедей уже потеряли для многих свою силу. Значит, ты должен быть приготовлен к тому, чтобы воспринять 10000 заповедей, заключенных в 10000 ситуаций, с которыми столкнет тебя жизнь.

Любовь тоже усматривает то, чего еще нет. Правда, ей открывается не то, что должно быть, а то, пока не существующее, которое может быть. Лучше всех это выразил В.Э. Франкл: «Любовь можно определить как возможность сказать кому-то «ты» и еще сказать ему «да». Иными словами: это способность понять человека в его сути, в его конкретности, в его уникальности и неповторимости, однако понять в нем не только его суть и конкретность, но и его ценность, его необходимость. Любовь не ослепляет, а наоборот как раз она делает зрячим. Ведь ценность другого человека, которую она позволяет увидеть и подчеркнуть, еще не является действительностью, а лишь простой возможностью: тем, чего еще нет, но что находится лишь в становлении, что может стать»[3].

Еще одно из присутствий в бытии духа – чувство прекрасного, эстетическое бессознательное или художественная совесть. У художника интуиции соответствуют вдохновение, искренность – «как он дышит, так и пишет, не стараясь угодить». Да и для всех нас критерий красоты может явиться последней соломинкой, позволяющей выправить ситуацию. Например, когда не уверен в истинности поступка для себя, когда не хватает прозрения человечности, поступи благородно и красиво, не становись безобразным…

«Душно бывает в доме, «душно» и в нравственной жизни. Хорошенько бы выдохнуть все мелочные заботы, всю суету будничной жизни, избавиться. Стряхнуть все, что стесняет движение мысли, что давит душу, не позволяет человеку принимать жизнь, ее ценности, ее красоту. Будем думать о самом важном для себя и других, сбрасывая с себя все пустые хлопоты, станем открытыми к людям, терпимыми к людям, попробуем искать в них прежде всего лучшее или просто хорошее, – так писал Д.С. Лихачев. – Заметить красоту в природе, в городе, улице, не говоря уже о человеке, сквозь все заслоны мелочей – это значит расширить сферу жизни, сферу того жизненного простора, в котором живет человек»[4].

Какие они разные – лики духовности…. Есть ли что-то, что их объединяет? Что у них общего? Слова, что я вынес в заголовок, взяты из Библии: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Матф. 4, 4). Так что духовное – всё, чем «жив человек», кроме своего «хлеба», всё важное для него бескорыстно.