Какова благотворительная программа? По аналогии с американским опытом предлагается создать общественные группы помощи больным детям во всех онкоцентрах. От нас здесь потребуется мужественная, трудная и бесслезная доброта. Надо, чтобы в такие группы вошли педагоги-художники для организации занятий по рисованию и лепке, библиотекари-чтецы, артисты-кукольники, учителя, психологи. Дело для общества совершенно новое, ведь раньше мы боялись даже порог таких заведений переступить, заглянуть в глаза таким детям. Это и сейчас будет непросто. Но очень нужно. Одно следует оговорить: речь идет о создании совершенно нового рода педагогики — педагогики трагизма. По существу мы говорим о том, чтобы помочь ребенку в безысходном положении, скрасить его последние годы и дни. Конечно, здесь серьезная задача для профессиональной педагогики в первую очередь, но она и не исключает — напротив, подтверждает! — необходимость общественных усилий.
Лев Толстой говорил о непохожести несчастливых семей. Увы, в наше время даже трагедийность становится типовой. Вот в благополучной вроде семье рождается ребенок-инвалид. Сначала замешательство, слезы, желание помочь, потом понимание безысходности, осознание, что крест надо нести до конца. Разлом или семьи, или морали может происходить скоро или замедленно, но он неизбежно или почти неизбежно совершается. Не выдержав тягот, уходит из семьи муж и отец. И женщина, выбиваясь из сил, одна тащит свой крест — все меньше у нее друзей, ведь ей требуется бесконечная помощь, пенсия на ребенка мала, мать вынуждена бросить работу или сменить свою профессию на менее престижную (скажем, из инженеров перейти в дворники, потому что это рядом с домом и ребенком), и мы можем уверенно констатировать нравственное и социальное предательство общества. Вместо того чтобы оказать такой семье особую помощь, поступить милосердно и в нравственном и в экономическом смысле, мы обрекаем женщину на социальное одиночество, отторгаем ее от общей жизни, подталкиваем к элементарно подлой мысли: а ты не страдай, не бейся, не лишайся профессии и мужа — сдай лишь своего ребенка в заведение Минсобеса.
Не надо обладать знанием экономических теорий, чтобы сосчитать: содержание ребенка-инвалида в государственном заведении обходится казне во много крат дороже, чем значительное увеличение пособия по инвалидности. Что же касается уценки морали, то она очевидна.
Нам могут возразить, что государство не в силах сегодня разрубить этот мертвый узел. На данный счет можно было бы внести три предложения. Первое: всему народу, всем предприятиям, колхозам, институтам, учреждениям в День защиты детей, 1 июня, постоянно проводить еще один Всесоюзный субботник или День труда, передавая все заработанные средства Детскому фонду, прежде всего для помощи семьям, где воспитываются дети-инвалиды. Как, впрочем, и на другие цели фонда. Второе: обязать все предприятия предоставлять 3 % мест инвалидам, организовав при этом специальные трудовые занятия для их профессиональной подготовки (в случае, если эти 3 % не заполнены, предприятия должны отчислять в собес или Детский фонд суммы в размере средней зарплаты работников, занимающих эти места). Третье: Верховному Совету СССР, ЦК партии и Совету Министров СССР часть средств от сокращения военных программ направить, особо подчеркнув это, детям-инвалидам и инвалидам детства.
Все три предложения стоит обсудить всенародно. Они очень важны — может быть, решающи! — для страдающих семей, для детей, которые вошли в этот мир инвалидами и неповинны в своей беде. Перестройки, переосмысления требуют не только экономика, государственная структура, но и общественная мораль. В социальной и нравственной модели страны заметны очевидные перекосы. Справедливо предлагая предприятию принять на себя ответственность за социальное обустройство его работников и, таким образом, освобождая его от общечеловеческих, гуманистических тревог, мы создали предпосылки для группового эгоизма, который становится тревожной явью. Худо будет, если процветающие индустриальные оазисы разделят детей на своих и ничьих. Вновь в эти ничьи попадут миллион детей с нарушениями слуха, нуждающихся в специальном обучении, и 35 тыс. маленьких инвалидов по зрению (кстати, увеличение зрительной нагрузки, а главное, плохое освещение в классе в 3 раза за десять школьных лет прибавляют число детей с ухудшившимся зрением). Маленьких инвалидов с психоневрологической патологией — а эта формула объединяет ребят с детскими церебральными параличами, нарушениями речи и подобными тяжелыми заболеваниями — чудовищно много: 48 на каждую 1000, а с патологией опорно-двигательного аппарата — 24 на 1000. Арифметика абсолютных цифр потрясает: ведь у нас 75,9 млн детей!
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.