Неблагополучные факторы, вызванные вражеской блокадой, определяли размер и характер санитарных потерь среди населения и войск, которые, в свою очередь, являлись одним из ведущих условий деятельности городского здравоохранения и военно-медицинской службы. Следует подчеркнуть и тот факт, что события у стен Ленинграда продемонстрировали не только непреодолимую силу духа его защитников, но и, в какой-то мере, предел биологической устойчивости человеческого организма против чрезвычайных лишений, вызванных войной того периода, или, как сейчас говорят, в экстремальных условиях.
В начале блокады заболеваемость населения практически мало чем отличалась от заболеваемости мирного времени. Однако среди граждан, поступивших с травмой, преимущественное число составили пострадавшие от авиационных бомбардировок и массированных артиллерийских обстрелов противника. Только в сентябре-ноябре 1941 года было ранено 17378.[15] Нельзя без содрогания читать записи, сделанные в журналах врачами приемных покоев лечебных учреждений. Обратимся к сведениям о ленинградцах, поступивших в один из дней в хирургическое отделение Института скорой помощи:
«Соколова А. А., 63 года. Обширное осколочное слепое ранение левого бедра, множественные оскольчатые переломы костей таза…»
«Потехин И. С., 58 лет. Осколочное ранение в поясничную область…»
«Богданова В. Т., 19 лет. Доставлена в агонии с проникающим ранением черепа и обширным разрушением мозга…»
«Боднякова Валя, 8 лет. Перелом костей свода и основания черепа. Без сознания. Состояние крайне тяжелое»[16]. И таких записей были сотни.
Через 3-4 недели недоедания среди населения появились массовые случаи заболевания алиментарной дистрофией, первоначально возникшей у детей и мужчин, а затем у женщин. Уже в ноябре 1941 года число страдавших алиментарной дистрофией составило 18% всех больных.[17] Как пишут А. Адамович и Д. Гранин, «…к голоду блокады было особое отношение – это был враг, засланный фашизмом, это был противник, мешающий работать, воевать, это была война». Враг этот подкрался незаметно и оказался «самым страшным убийцей ленинградцев»[18]. Огневой штурм дополняется штурмом голодом. Быстрота развития этого заболевания и тяжесть его проявления обусловливались также наступившими с середины декабря сильными морозами, повышенными в обстановке нарушения работы коммунального хозяйства города физическими нагрузками и психическими травмами в связи с воздушными налетами и артиллерийскими обстрелами. В целом за весь период блокады 84% ленинградцев перенесли алиментарную дистрофию.[19]
В марте 1942 года с учащением случаев отечной формы алиментарной дистрофии, осложненной энтероколитами, врачи стали выявлять у отдельных больных авитаминоз С (цингу), который в апреле – мае получил широкое распространение. В то же время заметно увеличивается число больных с гипо - и авитаминозом В1 (полиневритические формы) и РР (пеллагра).
Одним из последствий голодания населения стало увеличение числа больных туберкулезом. Если в 1940 году количество больных туберкулезом, находившихся на стационарном лечении, равнялось 0,33% всего населения города, то к июню 1942 года этот показатель возрос до 1,16%.[20] В 90% случаев имелось острое начало и такое же течение, большое число гематогенно-диссеминированных форм, сопровождавшихся, как правило, сухим или экссудативным плевритом. Со второй половины 1942 года в блокадном Ленинграде заметно увеличилось количество больных гипертонической болезнью. Первыми заболевание диагностировали окулисты, отметившие учащение обращаемости граждан за медицинской помощью в связи с понижением остроты зрения. Развитию «ленинградской» фипертонии, как ее нередко называли в то время, способствовали длительные недоедание, сочетавшееся с авитаминозом, и нервно-психические факторы блокады, изменившие реактивность организма и функционирование его систем, ведающих регуляцией артериального давления.[21]
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.