Красной нитью через все «Политическое завещание» проходит воспевание добродетелей французских королей в целом и правления самого Людовика XIII в частности. Его образ идеального правителя, к которому его государь должен стремиться, кажется почти таким же недостижимым, как и представления о государственном муже. Королям подобает быть благочестивыми, проявлять твердость в делах, не позволять страстям брать верх над разумом, посвящать себя лишь наиболее важным и серьезным делам, не рассеивая внимание на куда более мелкие и не столь значительные. Кардинал всячески настаивает на том, что королевская власть в стране должна иметь вес и уважение, авторитет в глазах подданных.
Однако, несмотря на хвалебные речи и отдельные замечания по поводу величия правления Людовика XIII, кардинал, тем не менее, обращает внимание короля на недостатки его характера, которые встают на пути его счастливого правления. Чрезмерная живость его духа предупреждает благочестие и разум, резкость в словах и обращении оскорбляет придворных. Особо ценным кардинал считает умение короля установить так, чтобы другие служили ему.
Также де Ришельё предостерегает короля от несдержанности в речах в отношении собственных подданных. Кардинал справедливо отмечает, что «раны, нанесенные шпагой, легко заживают, а те, что происходят от языка, остаются надолго, в особенности от языка королевского, ибо власть государя делает такие раны почти неисцелимыми, разве что спасение придет от него же самого»[7]. И равно как государям не подобает говорить дурные речи, так же им не престало выслушивать клевету и несправедливые доносы.
Кардинал решительно против льстецов, сплетников и доносчиков, чему он даже посвящает отдельную главу, в которой настаивает на удалении таких людей от двора. Он вполне логично доказывает их опасность для государства, поскольку едва ли не смыслом всей жизни для них становится плетение интриг и заговоров против государя, чему было немало примеров в правление Людовика XIII[8].
Что же касается несправедливых доносов, то кардинал призывает короля вовсе не слушать и не обращать внимания на подобные жалобы. Однако ели король видит беспочвенность, безосновательность или бессмысленность подобного рода заявления, он должен наказать доносчика со всей строгостью[9].
Вообще кардинал часто пеняет королю на его характер, в котором дух часто властвовал над разумом, что на деле проявлялось в чертах, отнюдь не свойственных тому идеалу, который так старательно выписывает де Ришельё. «Людовик бы ненадежен, несправедлив, обидчив, подвержен влияниям»[10], отсюда беспрестанные упоминания о добродетели короля, о его благочестии, о том, что для поддержания силы закона, его должен в первую очередь, соблюдать сам король. «Он был немного жесток, как и большинство замкнутых и малодушных людей, ибо правитель наш доблестью не отличался, хотя и желал прослыть отважным»[11], - пишет о Людовике XIII де Рео. И следом за этими словами, для подтверждения образа жестокого черствого правителя он рассказывает об осаде Монтобана, во время которой король проявил полное равнодушие к умирающим больным.
Настоящим чудом в этом свете кажется еще одно достижение кардинала, которому удивляется и де Рео, не преминув его к тому же высмеять. «Кардинал де Ришельё, который опасался, как бы Короля не прозвали Людовиком-Заикой, пришел в восторг, когда подвернулся случай назвать его Людовиком Справедливым»[12]. В историю король так и вошел под этим прозвищем, для поддержания которого кардинал явно прикладывал немалые усилия. С такого рода «справедливостью» становится не столь удивительным бытовавшее представление о Людовике XIII, как человеке непригодном для королевской власти, что де Ришельё всячески старался исправить, постоянно напоминая государю о его долге, чести и качествах, отсутствие которых простительно обычному человек, но непростительно монаршей особе.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.