Список туриста. Человек тоже каталог, список

Михаил Брашинский

Список туриста

Пока она уходит, он считает, что она забирает с собой. «Косметика, туалетные принадлежности, бигуди, зубная щетка, фен, таблетки, сапоги, сандалии, тапочки, шляпные коробки, аксессуары, сумочки, наплечные сумки, чемоданы, ее всегда упорядоченные стопки нижнего белья, чулки, письма, все, обладающее хоть сколько-нибудь женским запахом...» Харуки Мураками не любит имен. Некоторые из его главных героев (все они - в той или иной мере его двойники) так до конца и остаются безымянными. Анонимный секс часто спасает пропадающий вечер. «Хорошая кошечка. Как зовут?» - «У нее нет имени». - «А как же ты ее зовешь?» - «А я ее не зову. Она и так вечно тут». Зато Мураками обожает всевозможные списки. Что она забирает с собой, когда уходит. Число ступеней от лифта до квартиры. Ко личество кофе и сигарет, потребляемых за день. Марки кетчупа, любимые пластинки, актеров, фильмы, бары в токийском районе Шиндзюку, «Пицца-хаты» на южной окраине, «Данкин-донатсы» с пончиками на ужин, остановки метро до последнего свидания. Для японцев в его списках слишком много западного. Он переводил слишком многих американских писателей, слишком долго жил за границей, даже идея писать пришла к нему во время бейсбольного матча. Название его первого романа «Слушай песню ветра» (1979) заимствовано у любимого писателя Трумэна Капоте. Японцы называют это «батай-кусай» - «воняющий маслом». Сами они масла в еду не употребляют. До ХГХ века иностранца в Японии просто сразу же убивали. Но считая Мураками безродным космополитом, японцы не учитывают, что он давно не живет в их Японии. Его пространство - это пространство хайвея, по обочинам которого во всем мире билбор-ды одинаковые. Его романы - каталоги этого пространства.

Человек тоже каталог, список. «У меня есть кошка. Я курю сорок сигарет в день. Не могу бросить. У меня есть три костюма, шесть галстуков плюс коллекция из пятисот пластинок, которые безнадежно вышли из моды.

Мне 28, и с тех пор как я женился, прошло шесть лет. Я похоронил трех кошек за эти шесть лет».

Список - хоть и косвенное, но доказательство того, что вещи действительно существуют. Раз они названы, значит они не могут не быть. Бирочки названий притягивают вещи к земле, не давая разлететься в разные стороны. Мир так иллюзорен, что без этого не осталось бы вообще ничего. Нажимаешь на кнопку лифта, выходишь на своем этаже гостиницы, а там ничего нет, пустота, никакого отеля, ничегошеньки. Реальность дезинтегрировалась. Остался один Человек-овца, и тот только для того, чтобы запутать какой-нибудь буддистской загадкой. У Мураками это случается регулярно. Кроме того список, где слова и вещи уложены в аккуратные стопочки, - может, и не лучший, но все же способ противостоять уходящему времени. Составление списка - акт коллекционирования, собирания вещей, которые со временем перестанут быть, попытка остановить их умирание. А время у Мураками только и делает, что уходит. Оно отыгрывается с песенкой Веасп Воуз на утреннем радио, укатывает, прилипнув жвачкой к шине пользованного «субару», испаряется в лужице пролитого машинного масла, смешанного с кока-колой. Мураками семь лет держал с женой Йоко джаз-бар «Питер Кэт» в Токио (закрыл, потому что надоели пьяные посетители). За это время он успел узнать все про то, как уходящее время переводится на язык голубой героиновой тоски Майлза Дэвиса, а оттуда -в строку романа.

Первым уходящее время настигает любовь. Любовь у Мураками как будто стремится поскорее попасть в прошедшее время. Герои для этого ничего не делают. Они не строят планов, не совершают выборов, часто они проводят целые дни в полудреме, в полной тишине, не выходя на улицу, лишь бы не спугнуть затихшее время, а оно все равно продолжает уходить. «Только неоконченные воспоминания и неоконченные печали могут быть вложены в неоконченную форму, каковой является роман» (Мураками). Последняя попытка перехитрить время - дорога. Ритм такой же, как у списка, где перечислительная интонация гонит строку вперед. Герои Мураками готовят себе спагетти, как вдруг звонит телефон, и их жизнь превращается в сплошное падение в заячью дыру. Им позарез нужно что-то найти. Овцу со звездой на спине в «Охоте на овец». Обветшалый отель «Дельфин», где в последний раз бьи с умершей возлюбленной, в «Дэнс, дэнс, дэнс». Свою первую любовь-хромоножку в «К югу от границы, к западу от солнца». Но гораздо важнее цели поиска движение как таковое. Герои вдруг ощущают, что если остановятся, то тут же перестанут существовать. Мураками родился 12 января 1949 года в Киото, в годовалом возрасте был перевезен в Ашийю, возле Кобэ, поступив в университет, переехал в Токио, и уже не останавливался: жил в Греции, Италии, Америке, снова в Японии. «Где бы я ни был, мне всегда хотелось уехать куда-то еще», - говорит он. Ровно то же самое могли бы сказать о себе его герои. И наверное, самые верные читатели те, для кого он пишет и кто называет его своим. Потому что роуд-муви - это единственный жанр, пригодный для жизни. Мураками импровизирует свои романы, как дневниковые записи с дороги. Поэтому они, даже самые толстые, обладают легкостью и непреднамеренностью листков, вырванных из дневника и пущенных по ветру. Очень важно, где мы эти листки подберем. Рекомендуются кафе в шумных торговых центрах, крыши многоярусных гаражей, покрытые имитацией морской гальки, аэропорты, напрягшиеся в ожидании отложенных рейсов, тамбуры электричек, проезжающих вашу станцию без остановки, последний вагон последнего метро. Я впервые открыл Мураками («Охоту на овец») в рейсовом автобусе, который ехал чуть медленнее, чем нужно. Вдоль дороги вальсировали рыжие клены. Я мог бы быть в Японии или в Подмосковье. За окном был штат Массачусетс, но это не имело значения. Диплом, который Мураками защитил в университете Васэда в 1973 году за пять лет до того, как решил стать писателем, назывался «Идеология путешествия в американском кино».

40 афиша #8(54) • 30 апреля - 13 мая 2001