Рецензия на книгу Андреа Грациози «Война и революция в Европе», страница 2

Третьей и наиболее интересной из всех категорий, предлагающихся для интерпретации европейских феноменов межвоенного периода – это категория, появившаяся на свет благодаря историку Эли Алеви, назвавшим период с 1914 года «эрой тираний» (ere des tyrannies). Алеви рассматривал тоталитарные системы как порождение первой мировой войны, которая в свою очередь произвела на свет новое и молодое (говоря о возрасте участников) «активное меньшинство», и в итоге можно увидеть, что большевизм, фашизм и нацизм должны быть благодарны своим появлением военному положению и военной экономике.

В следующей главе, носящей название «тоталитаризм и советская история», автор отвечает на весьма интересный вопрос: что именно мы должны характеризовать как тоталитаризм: большевизм, ленинизм, сталинизм, советскую систему в целом или, может быть коммунизм? Для этого автор предлагает вначале ознакомиться с необходимым инструментарием. Тот факт, что сталинизм мог быть тоталитаризмом, Грациози отвергает по той причине, что смерти диктатора явно недостаточно для краха тоталитаризма, который произошел через несколько лет после гибели Сталина. Кроме того, и по той причине, что в отличие от культов Ленина, Муссолини и Гитлера культ Сталина был создан совершенно искусственно и не имел под собой никакой почвы и лишь во второй половине 1930-х начала обретать под собой основу, новых сил которой придала война.

Выводы автора весьма противоречивы он пишет: «Итак, парадоксальным образом картине «тоталитарного» конформизма, оруэлловского общества, держащегося на лжи и покорности, гораздо больше соответствует относительно умиротворенное и сытое общество хрущевских и брежневских лет, а не страна первого сталинского десятилетия, в период её жесточайшего укрощения». После долгих пространных размышлений автор приходит к выводу, что такая категория как «тоталитаризм» не слишком подходит для советской истории, он говорит о построении в советском союзе новой социально-экономической системы, посредством ряда тираний нового типа, особое место среди которых занимает «сталинский деспотизм».

Такой подход Андреа Грациози весьма необычен, но имеет под собой основу и отнюдь не голословен, автор приводит, возможно, не совсем последовательные, но достаточно убедительные доводы в пользу такого взгляда на проблему.

Вторая часть книги «исторический фон, 1789-1905» содержит две главы, первая из которых озаглавлена как «великие перемены». В этой главе речь идёт о политических, социально-экономических и демографических переменах. Как уже следует из названия упомянутой части книги, 1789 год автор считает точкой отсчёта, начало же перемен он находит во Франции, где впервые зародилось «рациональное государство». А непосредственные причины начала «перемен» автору видятся в появлении промышленности, развитии индустриализации, даже в тех странах, где государство старалось контролировать эти процессы, неизбежно происходила трансформация. Кроме всего, по мнению автора, на процессы подобной перестройки государств и их экономической политики оказала демографическая перемена, произошедшая в Европе XVIII-XIX вв. Во-первых, благодаря демографическому взрыву у государства появились людские ресурсы, но с другой же стороны возросшее население стало причиной возникновения множества социальных конфликтов. К примеру, разросшееся сельское население, начало переселяться в города, затем оттуда в другие города, другие страны, континенты и т.д., всё это существенно изменило культурную и лингвистическую картину мира, особенно сильно, по мнению автора, сказались подобные переселения на Восточной Европе.

Итогом главы можно считать то, что, по мнению автора XIX век не был только «подготовкой» к грядущим ужасам. Европа того времени являлась некой солянкой, состоящей из великих завоеваний, роста либеральной, демократической и социал-демократической мысли, реформирования церкви, роста образования, распространения демократии и многих других противоположных, но ярких моментов из жизни европейского общества. 

Вторая глава второй части книги посвящена особенностям восточной Европы, где автор главным образом обращает внимание на то, что Восточная Европа XIX явила собой благоприятную почву для зарождения и благоприятного развития «национализма и имперских проектов возрождения, как благих, так и вредных». [4]С другой же стороны из размышлений автора следует и то, что национальные идеи, идеи возрождения и космополитические вырождались там быстрее и сильнее, в сравнении с процессами, протекавшими в Западной Европе.