Проект Казанского собора. Французский архитектор Жана Тома де Томона, страница 5

Интерьеры Росси — это одна из сильнейших сторон его творческого дара. Впечатления великолепия, парадности, торжественности он достигает не столько пышным декором, хотя и широко им пользуется, сколько величественностью самой архитектуры и тонким согласованием и единством всех деталей обстановки. В этом убеждают такие полностью сохранившие свою отделку помещения, как Белоколонный зал и парадная лестница. Росси сам составлял рисунки для мебели, осветительных приборов, росписей потолков и т. п.

В эти же годы Росси работает еще над одним значительным заданием: он проектирует застройку Дворцовой площади (1819—1829).

Сохраняя дугообразную границу площади, Росси возводит по этой линии два идентичных по архитектуре здания Главного штаба и министерств, объединив их в одно грандиозное целое монументальной аркой.

Фасады зданий Росси решает очень строго, даже, можно сказать, монотонно. Они должны были, по-видимому, составить контраст пышной пластике стены Зимнего дворца и вместе с тем подчеркнуть ведущую роль арки в общей композиции. Недаром все богатство скульптурного декора сосредоточено на арке Главного штаба: колесница Славы, военная арматура, трофеи и т. п.

Необычайно эффектно задумано восприятие пространства площади и дворца при подходе к ним со стороны Морской улицы. Улица идет под углом к оси арки, и лишь когда вступаешь под ее своды, направление движения резко изменяется и глазу открывается великолепный вид в раме второй арки, раскрывающийся все шире по мере приближения к площади. Поставленный вскоре после окончания строительства россиевских зданий в центре Дворцовой площади, «Александрийский столп» А. Монферрана (1834) еще с большим эффектом выявил расчет Росси на внезапность впечатления.

С окончанием строительства зданий Главного штаба и министерств Росси ожидали сразу две крупные задачи. Если сооружение зданий Сената и Синода на Сенатской площади (1828—1834) не стало достижением архитектора из-за мало интересной планировочной структуры, дробности и перегруженности фасадов, то здание Александрийского театра и связанный с ним ансамбль явились подлинным шедевром. Недаром улице, ведущей к заднему фасаду театра, спланированной и застроенной по проекту зодчего, было присвоено имя Росси.

Архитектор не ограничил себя только задачей сооружения театра. Обширный район города от Невского к Фонтанке у Чернышева моста преобразился. Вместо хаотичной застройки, лишенной какой-либо планировки, возник стройный комплекс зданий, неразрывно связанный в единое целое стилевым решением, общими архитектурными приемами и формами, близкими пропорциональными соотношениями. Была создана четкая планировочная структура площадей, проездов и улиц.

Ансамбль открывается на главный проспект города обширной площадью, в глубине которой как доминирующий центр высится здание театра со строгим величавым фасадом, отмеченным лоджией с колоннами и аттиком, который венчается квадригой Аполлона. Две другие границы площади решены по-разному. Левая — образована садом Аничкова дворца и включает два изящных павильона, построенные Росси еще до того, как возник замысел ансамбля. Правая — занята зданием Публичной библиотеки с его протяженным фасадом, украшенным также лоджией и аттиком, но более растянутыми в длину. Два длинных повторяющих друг друга по архитектуре здания образуют прямую широкую улицу, протянувшуюся от заднего фасада театра к вновь созданной круглой площади у Чернышева моста. От этой площади отходят, как лучи, две улицы, одна из которых проходит сквозь арку строения, окружающего площадь. Таким образом, Росси создает возможность дальнейшего развития ансамбля, организуя узлы будущей застройки города. В этом широком и перспективном подходе к градостроительным проблемам — основная заслуга этого выдающегося архитектора.

Деятельность Росси была, по существу, последним крупным градостроительным начинанием русского классицизма в Петербурге. С начала 1830-х годов в архитектуре все явственней обнаруживаются черты упадка, измельчания, что было отчасти заметно уже и у Росси — в его Сенате и Синоде и некоторых интерьерах. На первый план выдвигаются такие